Обречённые. Почему особенные люди не находят себя в обществе?
3 февраля поисковый отряд из Можги сообщил об исчезновении 25-летней Виктории. Уточнялось, что девушка страдает расстройством психики.
Отклик в социальных сетях оказался негативным. Мол, видели её в разных развлекательных местах. Из дома уходит не в первый раз – найдётся. 8 февраля её действительно нашли. Мёртвую, в лесу.
Обстоятельства смерти стали известны к 11 февраля. 31 января – в день исчезновения девушки – в развлекательном центре с ней познакомились трое молодых людей. Домой к одному из них они ушли всей компанией. В этом доме девушка и пробыла несколько дней. В ночь с 3 на 4 февраля мужчины решили её убить.
Мимо чужого горя
Эта страшная история напоминает другую трагедию, произошедшую в Можге в конце прошлого года. 3 декабря в межмуниципальный отдел полиции поступило устное заявление о том, что «потерялась» семья Смирновых. А состояла она из одинокой матери и сына-инвалида. Сотрудница реабилитационного центра не смогла попасть в квартиру и дозвониться до матери. Должного внимания в полиции звонку не придали. Дверь в квартиру была вскрыта только 6 декабря. К этому времени мальчик скончался от переохлаждения. Кстати, к дверям квартиры сотрудники коррекционной школы и реабилитационного центра в соответствии с договором на обслуживание подходили 2, 3, 4 и 5 декабря. В течение всей недели, пока мальчик умирал в страшных муках, мимо двери в квартиру проходили соседи. Говорят, слышали стуки. Но никто не насторожился.
Так в течение двух месяцев в городе с численностью 50 тыс. человек в окружении здоровых людей погибли двое особенных жителей. Что это: банальная случайность или общественное отвержение инвалидов?
Недавно интернет-пространство всколыхнул монолог девушки-блогера. Она открыто на камеру заявила о своём желании убить плачущего ребёнка и цинично задалась вопросом: сколько могут дать за инвалида? Плач ребёнка помешал её приятному времяпрепровождению в бассейне, где также проходили реабилитационные занятия для особенных детей.
Пользователи соцсети почти единодушно осудили нетерпимость к чужому недугу. Шквал гневных слов даёт надежду, что не все современники готовы уподобиться жителям Спарты, которые убивали больных детей. Однако наше отношение к особенным вовсе не особенное.
В обоих случаях беду могла предотвратить расторопность сотрудников полиции. Полицейским было известно, что Виктория страдала потерей памяти. Могла выйти в магазин и не вспомнить дорогу домой. В магазин она ушла 31 января, а домой не вернулась. Почему поиски начались не сразу, а лишь по истечении формального срока? Так ли сложно пренебречь должностными инструкциями в особых случаях? И в истории с погибшим подростком инспектору ПДН было достаточно выехать на место, опросить соседей, обратиться в ЖЭУ с просьбой о помощи заглянуть в окна квартиры, которая находится на первом этаже.
Увольняют в первую очередь
Обе смерти могла предотвратить профессионально проведённая социализация. После окончания коррекционной школы Виктория нигде не училась и не работала. А Петя Смирнов и среди сверстников почти не бывал. Его жизнь целиком зависела от жизни матери. И её внезапная смерть привела к его кончине.
Возможности для выпускников коррекционных школ, детей с умственной отсталостью получить профессию сильно ограничены. В условиях Можги – это годичный курс, где готовят разнорабочих на стройку. А на стройке из-за сопутствующих заболеваний могут работать не все особенные. Между тем они превосходно справляются с любой монотонной, не творческой работой. В зависимости от степени умственной отсталости могут трудиться упаковщиками, уборщиками, слесарями-сборщиками. Но единственное и недавно созданное предприятие для инвалидов в Можге заказами не обеспечено.
«Трудотерапия – важная составляющая в лечении психических заболеваний, – говорит заведующий Можгинским психоневрологическим диспансером Виктор Копысов. – Включаясь в общественное производство и взаимодействуя с другими членами общества, инвалиды обеспечивают себя материально и овладевают различными схемами социального поведения. В крупных городах у инвалидов больше шансов найти себя в обществе. В провинции они сведены к нулю. Наших пациентов на работу не берут. Даже при вновь возникшем заболевании их стремятся уволить в первую очередь. Поэтому круг их социализации ограничивается семьёй. А любящие родственники есть не у всех. Хорошо, если есть добросовестные опекуны. Они в том числе распоряжаются выплатами по инвалидности и пресекают приобретение алкогольных напитков. А употребление спиртного – особенно длительное – «сжигает» эффект лечения. Также опекуны контролируют регулярность амбулаторного применения лекарств. А эффективность лечения в домашних условиях, в кругу семьи, выше, нежели длительное пребывание в стационаре. Примеров, когда опекуны и родственники госпитализируют больных ради того, чтобы сбросить груз ответственности, немало. В подобных случаях мы ходатайствуем в суде об отмене опеки и устройстве больных в психоневрологический интернат. В Удмуртии их семь».