Народная артистка России Татьяна Предеина: «Все подчинено профессии, и она прекрасна»
В Челябинском театре оперы и балета им. Глинки в разгаре Международный фестиваль «В честь Екатерины Максимовой». Он завершится 10 июня юбилейным гала «Татьяна Предеина приглашает…». Накануне концерта народная артистка России Татьяна Предеина, ученица великой Максимовой, ответила на вопросы «Культуры».
Татьяна Предеина, одна из самых ярких российских прим, 10 июня отмечает юбилей. Ее искусство признано коллегами и зрителями, отмечено высокими наградами, среди которых — премия Правительства РФ, медаль Святой Равноапостольной княгини Ольги. Многие коллективы приглашали челябинскую балерину как guest star на гастроли по разным городам и странам. Она была организатором и руководителем фестиваля «В честь Екатерины Максимовой», появившегося на свет два десятилетия назад.
Екатерина Максимова, великая балерина и педагог, занималась с Татьяной много лет и высоко ценила гармоничный талант ученицы. Она из числа любимых максимовских подопечных, настоящая классическая балерина, и не только по технике, а по ясной структуре и логическому развитию образов своих героинь. В ее танце свет и поэзия, непосредственность и непредсказуемость, драгоценная чистота и радостное волнение.
— Расскажите о фестивале нынешнего года.
— Он проходит уже четырнадцатый раз. Екатерина Сергеевна Максимова участвовала в первых смотрах, приезжала с большой радостью, гордилась фестивалем и подарила ему свое имя. На челябинской сцене блистали все ее ученицы из Большого театра и «Кремлевского балета». На нынешнем фесте, как всегда, аншлаги и праздничная атмосфера. Мне кажется, что этим праздником танца мы выражаем восхищение, признательность и благодарность великой балерине, педагогу, человеку.
— Формат остался прежним?
— Фестиваль приобрел статус международного, и его концепция немного поменялась. Кроме сольных приглашенных пар, которые участвуют в спектаклях челябинского театра, в последние годы стали приезжать целые коллективы, выступали труппы из Китая и Испании. Гостем нынешнего фестиваля стал Большой театр Республики Беларусь. Изюминка последних смотров — премьера челябинского театра на открытии, в этом году появилась «Раймонда».
— Судя по афише, фестиваль закрывает грандиозный гала «Татьяна Предеина приглашает…». Ваша идея?
— Да, и я благодарна директору театра Владимиру Досаеву, худруку балета Юрию Клевцову и администрации — без их поддержки моя идея не воплотилась бы. Концерт — юбилейный, он состоится в день моего рождения, как я и хотела. Выступят наши челябинские артисты, приедут солисты из российских театров и мои друзья, которые будут в зрительном зале. Кажется, мне опять помогла любимая Екатерина Сергеевна.
— Как судьба свела вас с Максимовой?
— Она присутствовала в моей жизни с детства. Маленькой девочкой я увидела по телевизору балет «Щелкунчик» с Екатериной Максимовой и Владимиром Васильевым. Меня восхитил их танец, поразила максимовская улыбка. До сих пор иногда не верится: прошло не так много времени, и мне посчастливилось узнать ее, и свою улыбку она много раз дарила лично мне.
Когда в начале 90-х открывался «Кремлевский балет» и я узнала, что Екатерина Сергеевна будет педагогом этого театра, то, конечно, поехала на объявленный набор. Спешила, приехала одной из первых. В Балете Кремля с Екатериной Сергеевной подготовила свои московские партии. И потом, когда я уехала в Челябинск, наша творческая и человеческая дружба не прекратилась. В конце 90-х наш театр восстанавливал «Анюту» — балет, поставленный Васильевым для Максимовой и ей посвященный, — я рискнула позвонить Екатерине Сергеевне, и она дала согласие поработать со мной. Я полетела в Москву, репетировали в Большом театре.
Премьера стала событием Челябинска, в партии Отца вышел сам Владимир Васильев, хотя к тому времени он уже оставил сцену. С тех пор мы были в постоянном контакте, хотя мне, наверное, повезло меньше, чем другим ее ученицам, — я все-таки жила в другом городе, но она по мере возможности прилетала ко мне и репетировала со мной новые роли.
— Она прилетала к вам часто, возвращалась в хорошем настроении и улыбалась: «Я от Танечки, из Челябинска».
— Удивительно, но она находила для меня время. Мне посчастливилось видеть Максимову на сцене, наблюдать за ее творчеством, работать рядом в балетном зале и как с педагогом. Практически все классические балеты: «Спящую красавицу», «Дон Кихот», «Жизель», «Щелкунчик» — и мою любимую «Элегию» (постановка Владимира Васильева на музыку Рахманинова. — «Культура») я подготовила с Екатериной Сергеевной. Ее уроки для меня бесценны. Теперь я, уже как педагог, передаю полученные знания своим ученикам. Вроде получается, и неплохо. Лири Вакабаяси — лауреат международных конкурсов, получила признание и аплодисменты не только в Челябинске, но и в других городах России. Дарья Демченко, Екатерина Хомкина — ведущие солистки нашего театра. Вспоминаю, как часто мне говорили после спектаклей: сразу видно, что ты максимовская. Я этим гордилась как особой наградой. Сегодня мне так приятно слышать: «Ваши девочки отличаются, они какие-то особенные». Возьму на себя смелость предположить — быть может, мне удается продолжать дело Максимовой? Во всяком случае стараюсь руководствоваться той глубиной понимания искусства и культурой танца, которые были в ней.
— Можете описать эту культуру?
— Словами сложно, но попробую. Для Максимовой особую ценность представляла гармония внутреннего состояния и тела. Она подчеркивала, что техника должна быть крепкой, но это только основа, а в театре важнее иное: роль, спектакль, смысл. Многие увлекаются спортивностью, трюкачеством и забывают, что балет — это не хорошо исполненные упражнения, а эмоции, и не только те, что ты переживаешь, а те, что сумеешь донести до зрителя. То есть она учила танцевать естественно и музыкально, как дышать, в движение вкладывать душу и сердце, проживать каждый миг танца. На гастролях посчастливилось принимать участие в концерте, где танцевала Майя Плисецкая. Она меня заметила и после окончания сказала: «Таня, вы очень красиво танцуете». Именно танцую, а не работаю. Я сразу вспомнила Екатерину Сергеевну — научила!
Для нее балет складывался из культуры сценического поведения, а она соткана из нюансов. В танце, как в музыке, все зависит от оттенков. Роль складывается из мелочей. Вспоминаю, как мы выстраивали каждый шаг, каждый взгляд и даже вздох и взмах ресниц — проверялось все!
Еще Екатерина Сергеевна никогда не шла от отрицания. Есть педагоги-диктаторы: «Будешь делать так и только так; нет, у тебя не получается». Она же умела подбирать слова и вселять надежду: «Кто сказал, что не получится? Давай работать». Она всегда убирала отчаяние и умела «вытащить» из каждого самое лучшее, только ему присущее. Она формировала вкус, учила правильному отношению к профессии, к ежедневной работе, и похвала ее всегда вселяла надежду.
— Максимова хотела, чтобы вы танцевали в Большом, и вас приглашали на показ.
— Да, однажды Екатерина Сергеевна сказала, что меня заметили в Большом театре, и предложила показаться, но я не пошла — решила остаться в Челябинске. Театр стал родным, и обстоятельства, жизненные и семейные, не пускали. Екатерина Сергеевна мой выбор не только поняла, но поддержала — я помню ее реакцию.
— В своих мемуарах Максимова написала: «… у меня появилось большое уважение к Тане. Она абсолютно права, потому что ее так любят в Челябинске (хотя я понимаю все трудности жизни там)! Ее так ценят! Она там действительно королева». Замечу, что ваш первый балетный педагог в Пермском хореографическом училище — знаменитая Людмила Павловна Сахарова, строгая и волевая, — полная противоположность мягкой Екатерине Сергеевне. На кого из них равняетесь в своей работе с ученицами?
— Да, у них были разные подходы. Людмила Павловна в балетной школе научила нас учиться, организовала мозги и тело. Думаю, если бы не ее жесткость и властность, из нас, ее учениц, ничего бы не получилось. Наверное, в школе это необходимо.
А на кого из них я похожа — не мне судить. Стараюсь передавать все, чему меня научили. Но понимаю: кому-то нужен кнут, кому-то — пряник. Это известная история — одного надо подбодрить и вселить уверенность, другого осадить, включить в работу. Хорошо понимаю, что подходы, которые применяешь к одному, абсолютно не применимы к другому. Мне приходится учиться педагогике. Екатерину Сергеевну вспоминаю каждый день. Она говорила: «Вот Елизавета Павловна (Е. П. Гердт. — балерина и педагог. — «Культура») советовала», теперь я повторяю: «Екатерина Сергеевна так учила…» Здорово, что традиция продолжается: может, мои ученицы в будущем продолжат эстафету.
— Вы почему-то не рассказали, что на фестивальном гала выйдете на сцену… Что станцуете?
— Когда родилась мысль о гала-концерте, посвященном моему юбилею, вдруг у меня в голове зазвучал голос Екатерины Сергеевны, она повторила фразу, которой в последнем нашем разговоре меня напутствовала: «Танцуй, пока можешь, танцуй, отдавай все, что имеешь!» И я решила попробовать. Процесс пошел. С бесконечной любовью я посвящаю свое выступление своей маме, всем моим педагогам, которые принимали и принимают участие в моей судьбе, и ученикам.
Станцую «Лебедя» Михаила Фокина на музыку Сен-Санса. Владимир Васильев поддержал, сказал, что Катя тоже долго танцевала и у меня хороший пример, с юмором заметил: «Может, у тебя начинается новый этап?» — и прислал очень трогательное видеопоздравление.
— Помню, как плакал ваш «Умирающий лебедь» на концерте в Москве: в тот день ушла Екатерина Максимова, о чем мы узнали перед концертом.
— Не помню, как я танцевала. Погрузилась в трагедию, в понимание невосполнимой потери. Пыталась отказаться, но Екатерина Сергеевна учила профессионализму, пришлось собраться и выйти на сцену. На девятый день танцевала «Анюту» в Челябинске, и в первой сцене в церкви у меня текли слезы. На сороковой выпал «Дон Кихот» с новыми партнерами, у нас брали интервью, а мне было так больно. Тогда поняла: время не лечит, оно раздвигает границы событий, а боль не утихает.
— Что еще станцуете на гала?
— Фрагмент из будущего спектакля, рабочее название — «Метаморфозы. Вспомнить будущее». Ставит челябинский хореограф Юлия Репицына. Она задумала философский спектакль, где времена перекликаются, с конструкциями, которые будут трансформироваться, и сценографией, погружающей зрителей в какое-то гипнотическое состояние. Фрагмент уже готов, спектакль мне кажется интересным и отчасти автобиографичным.
— Вы — образцовая классическая балерина, и вдруг такое резкое погружение в современный танец?
— Да, люблю классику, в основном ее и танцевала. Опыт в современной пластике у меня небольшой — с трудом удавалось «схватить» какие-то нюансы новых техник. Юлия научила меня одной из них — постановщик, как кажется, доволен мной, хотя мне казалось, что я исполняю движения в своей классической манере. Но вроде получается синтез моей классичности и современной пластики, «здесь и сейчас» дали мне толчок в развитии, новое понимание смыслов. Перед концертом главное волнение связано с выступлением в одном гала со своими ученицами. Сейчас, когда занимаюсь, стараюсь требования, которые предъявляю к ним, применять к себе.
— Четыре года назад вы попрощались со сценой, а форму поддерживали?
— В том-то и дело, что нет. Не ожидала такого поворота в судьбе.
— «Лебедь»-то исполняется на пальцах…
— Встать на пуанты после четырехлетнего перерыва оказалось делом тяжелым. Вспомнила, как Васильев после своей «Золушки», где танцевал партию Мачехи на пуантах, сбрасывал туфли со словами: «Как вы на них ходите?» Чувствовала себя Русалочкой, вставшей на острые ножи. Сейчас пальцы привыкли, ногти посинели — все, как обычно.
— Когда вы поняли, что балет станет вашей профессией?
— Все девочки в детстве мечтают стать балеринами. Я танцевала все свободное время перед полированным шкафом, который заменял зеркало, мелодии напевала сама. Благодарю маму, которая распознала мои наклонности и не побоялась отвезти меня в училище, в другой город, в интернат. Там до меня и дошло, что мечта станет профессией и жизнью.
— Вы сами себя называли самой болтливой и смешливой балериной. Так и осталось?
— Сейчас уже не такая я веселая, да и на сцене давно не была, балагурю теперь в репзале. Без юмора — никуда. Вовремя сказанная шутка разряжает обстановку.
— Видела, как перед выходом на сцену некоторые артисты совершают церемониалы: кто-то прижимается к сцене щекой, другие гладят кулису…
— А бывает, чмокают в нос игрушечного песика или кошечку. А если талисман потеряется — ты что, не пойдешь на сцену? Я никогда не привязывалась ни к каким ритуалам. Если ты справился со своими нервами, то, значит, готов. Когда я говорила: «Екатерина Сергеевна, я так волнуюсь…», она спокойно отвечала: «Что ты, никогда раньше не волновалась? Все нормально».
— Сталкивались со звездной болезнью?
— О себе, конечно, трудно говорить, но, кажется, я ею не болела. Заражена другой манией — ответственности. Неплохое качество, но жить с ним трудно. У меня к себе повышенные требования, и, конечно, требую и от остальных. Мне всегда хотелось, чтобы на спектакле все было четко, понятно, ясно. Могла впасть в истерическое состояние, если отлетел цветок, и тогда позволяла себе повысить голос на парикмахера или костюмера. Но это вряд ли относится к звездности.
Больных звездной болезнью видела. Идет артист по коридору или по улице и несет корону на голове. В жизни-то ты просто человек, и перед Богом все равны. У меня были хорошие учителя, которые все правильно объясняли. Екатерина Сергеевна была так скромна, что театральные вахтерши, обожавшие ее на сцене, иногда ее не узнавали. Спрашивали: «Вы к кому?» — «На репетицию». — «А вы кто?» — «Максимова».
— Вспоминаю историю о ее застенчивости, которую мне рассказала замечательная артистка Ирина Карташова: «Решили небольшой компанией пообедать в ресторане «Арагви». Заиграла музыка, к Катюше подошел молодой человек: «Девушка, разрешите пригласить». Вы бы видели ужас в глазах смутившейся Кати: «Что вы, что вы, я не танцую»… Возвращаясь к разговору о вас, расскажите, зачем вам понадобилось учиться в аспирантуре Московской академии хореографии и защищать диссертацию?
— Логика в этом есть — я преподаю классическое наследие и классический танец в Институте культуры. Писала о проблемах развития региональных театров на примере нашего Челябинского балета. Всю его историю досконально изучила. Работа пошла на пользу, и знания помогают.
— Сын пошел по вашим стопам?
— Радуюсь за своего сына Кирилла Данилова, который работает сейчас в Новосибирском театре, и у него тоже была недавно запоминающаяся встреча с Владимиром Васильевым — он ставил там «Анюту», Кирилл танцевал Его Сиятельство. Я ему сказала — запоминай каждое слово, каждую реплику, не всем выпадает такое счастье: не просто встретиться, а еще и поработать с легендой.
— Есть ли какая-то необычность в образе жизни артиста балета?
— Балет вообще патология, возведенная в ранг красоты. Балерины не могут купить себе сапоги — подъем мешает. Врачи советуют ходить по шестой позиции, стопы — параллельно друг другу, а мы так не можем. Да и жизнь артиста балета необычна. Начиная с расписания — разрывной рабочий день с дневным перерывом. Поздние возвращения. Яростная борьба с весом. От всего этого в личной жизни у кого-то проблемы случаются. Все подчинено профессии, и она прекрасна.
Фотографии: Сергей Карпухин / ТАСС. Прима-балерина Челябинского театра оперы и балета имени М. И. Глинки Татьяна Предеина и приглашенный солист Большого театра Дмитрий Гуданов на открытой генеральной репетиции гала-концерта "Екатерине Максимовой посвящается" в Большом театре, 2019 год. Фотография на анонсе: Александр Соколов/предоставлены Т. Предеиной.