10 лет назад. Андрей Вознесенский
Март 1963. Н.С. Хрущёв двигает кулаками за спиной поэта-шестидесятника Андрея Вознесенского (на трибуне). "Хотите завтра получить паспорт? Хотите?! И езжайте, езжайте к чёртовой бабушке. Убирайтесь вон, господин Вознесенский, к своим хозяевам!" — заявил Хрущёв
Ровно 10 лет назад, 1 июня 2010 года, не стало одной из знаковых фигур "шестидесятников", поэта Андрея Вознесенского (1933—2010). Автор этих строк опубликовал тогда текст в память ушедшего поэта, озаглавленный "Уберите ленина с Денег!". Привожу его ниже без изменений:
"Печальное событие — уход из жизни поэта Андрея Вознесенского, одной из наиболее знаковых фигур среди "шестидесятников", заставляет задуматься о судьбах всего этого поколения, его идейных вожаков и кумиров.
Я не знаю, как это сделать,
Но, товарищи из ЦК,
уберите Ленина с денег,
так цена его высока!
— этот дерзкий и эпатажный по тем временам призыв опубликовал молодой Андрей Вознесенский в 1967 году. Дерзость стихов заключалась в прямой критике руководства СССР — ведь из стихотворения однозначно следовало, что ЦК, по мнению беспартийного поэта, ошибся, поступил неправильно, когда решил поместить изображение Ленина на денежные купюры.
Чтения поэзии Вознесенского в 50-е и 60-е годы собирали тысячи слушателей
Председатель правления Госбанка СССР Алексей Посконов тогда возмущался: "Выступая по внешнему виду на защиту величия В. И. Ленина, автор употребляет при этом непристойные двусмысленные выражения, которые являются оскорбительными..."
С другой стороны, возразить поэту на его смелую критику было трудно — противоречие между служением чистой идее (что олицетворял собой образ Ленина) и маммоной было слишком явным и очевидным. Странно выглядел на денежных знаках портрет человека, который называл деньги "разноцветными бумажками, которые... ясно обнаруживают, что они — обломок, обрывки старой буржуазной одежды". И который заметил: "Когда мы победим в мировом масштабе, мы, думается мне, сделаем из золота общественные отхожие места на улицах нескольких самых больших городов мира".
Кадр из фильма "Москва слезам не верит" (1980), где Вознесенский сыграл самого себя, читающего стихи у памятника Маяковскому
Не случайно в первые годы после революции портрета Ленина на деньгах не было, да и быть не могло... А в 60-е годы поэт точно уловил противоречие, заключённое в этом совмещении.
Понимаю, что деньги — мерка человеческого труда.
Но, товарищи, сколько мерзкого прилипает к ним иногда...
Я видал, как подлец мусолил по Владимиру Ильичу.
Пальцы ползали малосольные по лицу его, по лицу!
В гастрономовской бакалейной он ревел, от водки пунцов:
"Дорогуша, подай за Ленина два поллитра и огурцов".
Ленин — самое чистое деянье, он не должен быть замутнён.
Уберите Ленина с денег, он — для сердца и для знамён.
Я не знаю, как это сделать.
Процедура не так проста.
Уберите Ленина с денег,
Так идея его чиста!
Обложка книги А. Вознесенского с поэмой "Треугольная груша" (1960) и одна из первых карикатур на него, отпечатанная в виде плаката
В романе "Трудно быть богом" (1964 г.) братья Стругацкие весьма точно выразили символ веры шестидесятнической интеллигенции. Один из героев этого произведения — "высокоучёный доктор Будах" — пламенно восклицал, обращаясь к богу: "Сделай так, чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!". Да, эти слова вполне искренне выражали заветную мечту шестидесятников... в 60-е годы. Постепенно, однако, их кредо видоизменялось. Прежде всего, из него как-то нечувствительно выветрился "труд". По крайней мере, труд физический. "Вы и впрямь думаете, что вкалывать всю жизнь на шахте или заводе — достойный удел для умного человека? Нет уж, благодарю покорно! Пусть этим занимается необразованное быдло. А знания?.. Да, вот это подлинная ценность. Знание — то, что остаётся нетленным". Примерно так рассуждала значительная часть интеллигенции к началу "перестройки". Зримо уважение к знаниям тогда выражалось в престиже, которым общество окружало людей научной и творческой профессий. И интеллигенция наивно считала, что так будет всегда, потому что иначе и быть не может...
Между прочим, любимой телепередачей интеллигентов конца 70-х и начала 80-х годов была телевикторина "Что? Где? Когда?": в ней хорошо образованные люди весело состязались между собой в быстроте ума, чтобы получить в качестве призов хорошие книги — тоже овеществлённые символы знаний. Чем не прообраз светлого и счастливого будущего всего человечества, о котором говорил герой Стругацких? Но в начале 90-х годов последние остатки прежнего интеллигентского символа веры рухнули в тартарары. Та же телевикторина "Что? Где? Когда?" вдруг превратилась в интеллектуальный публичный до... прошу прощения, "интеллектуальное казино" и "элитный клуб". И новое божество — Их Величество Деньги — явилось там даже не в образе сверкающего золотого быка или хотя бы красивых фишек, как в казино настоящем. Нет, оно явило себя в наиболее шокирующем и безобразном своём обличье — в виде мятых и замусоленных денежных бумажек, которые "знатоки", стесняясь, вытаскивали из своих карманов.
"Продаётся всё!" — было ясно и недвусмысленно разъяснено обществу, настойчиво повторено снова и снова, всеми доступными способами, возможными и невозможными. Даже в заставке официозной советской программы "Время" — почти сакральной тогда для многих телезрителей — на фоне циферблата с бегущей секундной стрелкой вдруг возникла реклама часов "Оливетти"... То есть чрезвычайный и полномочный представитель всё того же вездесущего бога Маммоны... А бывший глава компартии, тоже кумир шестидесятников М.С. Горбачёв, оставив свой высокий пост, невозмутимо рекламировал с телеэкранов пиццу...
И что же шестидесятническая интеллигенция — возмутилась, запротестовала против такой тотальной распродажи всего святого? Как бы не так. Она это проглотила и переварила. Уже в постсоветскую эпоху в печати даже приходилось читать забавные рассуждения какого-то интеллектуала в защиту другой телеигры — "Кто хочет стать миллионером". Мол, эта игра очень полезна тем, что в печальные дни, когда многие презирают знания, она показывает обществу: знания — вещь вовсе небесполезная, ибо они... позволяют заработать деньги. Смешно и жалко? Даже странно подумать, что в столь убогое умозаключение выродился прежний гордый символ веры шестидесятников? Но увы, это так...
В разгар "перестройки" у Андрея Вознесенского как-то спросили, готов ли он повторить свой прежний призыв: "Уберите Ленина с денег!". Поэт ответил, что, возможно, повторил бы его — но уже из совсем иных соображений. Что ж, в общем-то, прежний лозунг шестидесятников почти не изменился, в нём поменялась только расстановка ударений, заглавных букв.
Было: "Уберите Ленина с денег!"
Стало: "Уберите ленина с Денег!"
И убрали... Ибо ведь по сути Вознесенский был прав — нельзя служить двум божествам одновременно... И если Их Величество Деньги убрать оказалось невозможно — то осталось только одно: убрать "чистую идею".
Что же уцелело в итоге от ценностей и идеалов шестидесятников, этих могущественных властителей дум полувековой и четвертьвековой давности? Сказать — смешно, а утаить — грешно. Сперва они "очищали Ленина от денег". Потом — Деньги от ленина.
Говорят, минус на минус в итоге даёт плюс. Но такой минус на минус мог дать в итоге только ноль... Вот это, пожалуй, и осталось, это шестидесятники и завещали своим духовным наследникам. Ноль. То есть пустое место..."
P. S. Любопытно, что уже тогда, после публикации, призыв Вознесенского показался "слишком верноподданным" более правой части той же шестидесятнической интеллигенции. Они уже отвергали любые "красные символы", такие, каким был образ Ленина. Выражая эту точку зрения, Иосиф Бродский язвительно спародировал Вознесенского и его призыв. Эти стихи не были тогда опубликованы, но тем не менее были хорошо известны:
В расклеенном на уличных щитах
"Послании к властителям" известный,
известный местный кифаред, кипя
негодованьем, смело выступает
с призывом Императора убрать
(на следующей строчке) с медных денег.
Толпа жестикулирует. Юнцы,
седые старцы, зрелые мужчины
и знающие грамоте гетеры
единогласно утверждают, что
"такого прежде не было" — при этом
не уточняя, именно чего
"такого":
мужества или холуйства.
Поэзия, должно быть, состоит
в отсутствии отчётливой границы.
Иосиф Бродский во время кинопробы на роль офицера германского вермахта. 1969 год