«Кто бы мог подумать, что наша Наташка останется»: как балерина Макарова бросила СССР, мать и театр, а потом сама устроила Барышникова в Америке
Осень 1970 года. Ленинградский Кировский театр готовился к гастролям в Лондоне. В воздухе витало предвкушение. Через несколько месяцев прима-балерина Наталья Макарова должна была отметить своё тридцатилетие. За плечами — два развода, бездетность, а впереди, казалось, лишь новые творческие горизонты. Её талант был признан: годом ранее она удостоилась звания заслуженной артистки, на сцене театра блистала в ведущих партиях, воплощая образы Жизели и Джульетты, Царицы бала в «Медном всаднике», Нины в «Маскараде», принцесс Флорины и Авроры в «Спящей красавице», Одетты и Одиллии в «Лебедином озере». Стабильное положение, всенародная любовь, еще как минимум десятилетие триумфов — что могло пойти не так? Однако судьба, как часто бывает, приготовила неожиданный поворот: Макарова, к удивлению многих, попросила политического убежища в Англии.
«В лесу выросла»: детство бунтарки
Наталья появилась на свет в 1940 году в Ленинграде. Первые пять лет жизни, в самые тяжёлые военные годы, она провела в деревенской глуши под Ярославлем, у своей бабушки. «Я же в лесу выросла! До пяти лет жила в деревне. Я снопы вязала с бабушкой, мылась в баньке, а однажды чуть не утонула в проруби», — позже с улыбкой вспоминала балерина эти годы, полные первозданной свободы и суровой деревенской романтики.
Отец так и не вернулся с фронта. После войны Наталья вернулась в Ленинград, где жила с матерью и отчимом, но каждое лето неизменно проводила в родной деревне. Девочка росла умной и активной, с удовольствием занималась гимнастикой и танцами. «Тихоней» её точно нельзя было назвать. «Мама меня держала… Боже, в каких рукавицах она меня держала! Детство было нелегкое, конечно. Постоянные контры с мамой. Я была бунтаркой. Принципиально не играла в куклы, например. Мне не хотелось. Вместо кукол у меня, помню, было полено», — со вздохом делилась Макарова воспоминаниями о своём непростом детстве и постоянном противостоянии с матерью.
Судьбоносное решение о поступлении в знаменитое хореографическое училище имени А. Я. Вагановой юная Наталья приняла совершенно самостоятельно. «Я шла по улице Зодчего Росси и увидела объявление на большом плакате: принимаем детей в возрасте 13 лет в балетную школу. И я просто поднялась по лестнице. «Где здесь поступают?»» — так просто и решительно, словно следуя внутреннему зову, она сделала первый шаг к своей великой балетной карьере.
Обычно в училище брали восьмилетних детей, но 1953 год стал исключением: учебное заведение объявило о наборе экспериментальной группы для подростков, которым предстояло освоить девятилетнюю программу всего за 5,5 лет. Наталья была принята. Мать, шокированная такой дерзкой самостоятельностью дочери, поначалу сопротивлялась, но директор училища сумел её убедить, произнеся пророческие слова: «Вы не понимаете, из нее выйдет что-то такое, чем вы будете гордиться».
После блестящего окончания училища Наталья получила приглашение в легендарный Ленинградский театр оперы и балета им. Кирова (ныне Мариинский). Там она стремительно заняла место примы-балерины, покорив весь репертуар театра своим невероятным талантом и самоотдачей.
Роковая встреча: побег в неизвестность
Историю побегов на Запад открыл Рудольф Нуреев, совершивший свой знаменитый «прыжок к свободе» в июне 1961 года во время парижских гастролей Кировского театра. Это событие было активно использовано западной пропагандой, представившей танцовщика «борцом с тоталитарным режимом». На самом деле, Нуреев, обладавший сложным характером, просто не терпел контроля. Его отказ подчиняться правилам, дружба с элитной молодёжью и прогулки, где ему вздумается, привели к тому, что приставленный к группе КГБ-шник пришёл в ярость. Когда Рудольфа отозвали домой, он испугался, что больше никогда не сможет выехать за границу, а то и вовсе окажется в тюрьме. Сыграла роль и его нетрадиционная ориентация, ведь на Западе Нуреев мог себе позволить быть абсолютно свободным. В советской танцевальной среде с волнением и завистью обсуждали его триумфы в парижской «Grand Opera» и многотысячные гонорары.
Наталья Макарова стала первой балериной после Нуреева, кто решился остаться на Западе. Она утверждала, что решение было спонтанным: в Лондоне она даже успела приобрести автомобиль и отправить его в Ленинград. Но судьба распорядилась иначе. В её жизнь ворвался Владимир, внук белоэмигранта, бывшего председателя Госдумы и одного из лидеров Февральской революции Михаила Родзянко. Владимир работал на «вражеский голос» — русскоязычную службу ВВС, где читал проповеди.
Именно он «обработал» Наталью, филигранно касаясь её самых сокровенных желаний. Конечно, балерина задумывалась о творческом развитии. В СССР преобладала классика, а смелые эксперименты прославленного балетмейстера Леонида Якобсона часто не находили одобрения. За границей же, помимо классики, танцевали и другие, технически более сложные направления. Наталья мечтала попробовать себя в новом, но в Советском Союзе это было невозможно.
Владимир умело затронул самые чувствительные струны в душе балерины. «Он сказал мне: «Если ты хочешь своей творческой смерти, возвращайся в Россию. Но ты можешь остаться»», — вспоминала Наталья. — «Я бы сама к этой мысли не пришла». Она также намекала на негативную атмосферу в театре, хотя и не делилась конкретными деталями, но разве где-то нет вражды из-за ролей?
«Я просто поверила, что мне это решение было дано свыше. Что это Бог мне сейчас подсказывает и направляет меня. И когда я это поняла, сразу успокоилась. Значит, так должно быть. Но принять такое решение было очень трудно. Я плакала, вся жизнь пронеслась перед глазами. А потом как будто ёкнуло: нет, надо, это моя судьба», — рассказывала Макарова. Проповедник словно загипнотизировал её.
Позже Наталья объясняла: «Так изменяют сказанное мною, что я превращаюсь в какую-то жертву системы или бунтовщицу. Ошибочно и то, и другое. Никто меня не обижал. Просто я четко знала — все, что буду танцевать в оставшиеся до пенсии годы: классику и советские балеты. Хотела нового, необычного, разнообразного. Конечно, в Лондоне я задумалась об этом не впервые. Но накатило именно там, и решение приняла внезапно, под влиянием настроения. От настроения у меня многое зависит».
На календаре стояло 4 сентября 1970 года. На следующий день в труппе разразился настоящий переполох. «Для всех известие о моем defection было как удар грома. Еще бы, я и сама не ожидала такого оборота. Особенно, как мне рассказывали, убивалась моя костюмерша Валечка, которая меня очень любила. Она напилась и рыдала, приговаривая: «Кто бы мог подумать, что Наташка, наша Наташка останется! Все думали — Барышников, Барышников, а вот ведь что получилось»», — так сама Наталья описывала те драматичные события.
Тернистый путь к мировой славе
Британское гражданство было предложено Наталье стремительно, и она уже видела себя на сцене легендарного Ковент-Гардена. Однако балерины лондонского театра встретили её появление с неожиданной враждебностью. «Для меня работать там было нечто само собой разумеющимся. Это был шок, когда вся женская половина труппы подписала заявление: «Мы не хотим, чтобы Макарова работала в театре». Двери театра, о котором я мечтала, захлопнулись передо мной. Я была очень разочарована. Было дико больно».
Но судьба не оставила её. Сразу после этого Наталью пригласили в Америку, где её ждал настоящий звёздный успех. Два года она блистала как прима-балерина Американского театра балета, а затем стала приглашённой звездой на ведущих европейских сценах, танцуя на самых престижных площадках мира.
Макарова не только построила свою карьеру, но и помогла ещё одному беглецу с родины — Михаилу Барышникову. 30 июня 1974 года он позвонил ей, сообщив, что попросил политического убежища в Канаде. «Мы подружились еще в России: вместе танцевали в балете «Горянка». Я его привела в американский балетный театр», — вспоминала Наталья. — «Уговорила моего партнера по «Жизели» отдать этот спектакль Барышникову, иначе ему пришлось бы долго ждать следующего случая, чтобы заявить о себе. И мы станцевали «Жизель» вместе. Барышников, конечно, состоялся бы и без меня. Но с моей помощью это произошло быстрее».
Их дуэт ждал феноменальный успех, они вместе станцевали множество спектаклей. Макарова также работала с Нуреевым, но их сотрудничество началось со скандала. Наталья считала, что партнёр на сцене должен подстраиваться под неё, а Рудольфа выводило из себя её своеволие: она то запаздывала, то появлялась в нужном месте сцены раньше времени. На их первом совместном выступлении, в середине адажио Одетты и Зигфрида, Макарова вдруг проехалась животом по сцене, оказавшись на полу в весьма неэлегантной позе. А затем, на пресс-конференции, она заявила во всеуслышание: «Я больше никогда и ни за что не буду танцевать с этим человеком!».
«Наташа, конечно, прекрасная балерина. И я понимаю, что она привыкла к партнерам, которые безропотно потакают ее капризам. Но Рудольф всегда стремился к совершенству, и вполне понятно, что Наташа сводила его с ума своей небрежностью. Выглядело это почти так, будто он гонялся за ней по сцене. И я думаю, что в конце концов ему это надоело. Когда она очень красиво прыгнула раньше времени, он просто не стал за ней метаться, чтобы поймать ее, а позволил ей выходить из ситуации своими силами. Естественно, она упала. Ей пришлось принять довольно неэстетичную позу — практически встать на четвереньки. А Рудольф стоял именно там, где должен был стоять, и ждал», — рассказывал артист кордебалета, ставший свидетелем этого драматического момента.
Впрочем, позже звёзды балета сумели найти общий язык и часто выступали вместе. «С Нуреевым было очень сложно. У него характер зверский», — вспоминала Макарова. — «На сцене все это, конечно, забывалось. Когда в «Ромео и Джульетте» он запрыгивал, как дикое животное, на катафалк, где я лежала, то был великолепен!».
Счастье материнства и возвращение к корням
В личной жизни Натальи Макаровой до эмиграции было два брака. Первым мужем стал её коллега по Кировскому театру, балетный танцовщик Всеволод Ухов, которого, по её словам, считали лучшим Ромео, пока он не получил тяжёлую травму ахилла. Вторым супругом был Леонид Квинихидзе, известный режиссёр таких фильмов, как «Небесные ласточки», «Соломенная шляпка» и «Мэри Поппинс, до свидания!». С ним она развелась за год до своего отъезда.
В Америке жизнь Натальи сложилась как нельзя лучше: карьера процветала, а личная жизнь наконец обрела гармонию. В 1971 году она встретила преуспевающего бизнесмена Эдварда Каркара. «Потом он показал мне фотографию, которую я подписала ему как поклоннику за семь лет до нашего первого свидания», — с улыбкой делилась балерина этой удивительной историей.
В 1976 году влюблённые поженились. Шафером на их свадьбе был Михаил Барышников, который держал венец над головой Макаровой во время венчания. С оказией он послал фотографию балетному фотографу Нине Аловерт, подписав: «От ленинградских профсоюзов были мы с Сашей». (Александр Минц, друг Макаровой со школьной скамьи, к тому времени уже работал в Американском балетном театре).
1 февраля 1978 года, в возрасте 37 лет, балерина стала матерью, подарив миру сына Андрея. Его крёстной матерью стала сама Жаклин Кеннеди. Наталья, разговорившись с ней на гала-вечере в одной ложе, полушутя предложила ей эту почётную роль, и та, к её удивлению, неожиданно согласилась.
На расхожий журналистский вопрос о самом счастливом дне в жизни Макарова всегда отвечала без колебаний: рождение сына Андрюши. «Муж и сын — богатыри. Иногда удивляюсь, как я родила такого сына-великана! Мы стараемся всюду бывать вместе, если, конечно, позволяют обстоятельства», — рассказывала Наталья в одном из интервью.
Стоит отдать должное Макаровой: она никогда не позволяла себе очернять СССР, а позже и Россию. Она всегда подчёркивала, что именно Родина сформировала её как личность и артистку, что её талант был замечен и развит в Вагановском училище, а затем в Кировском театре. «Когда-то я давала интервью иностранному журналу, и меня спросили: «Что бы вы сделали, если бы вдруг появилась возможность приехать в Россию?» — вспоминала Макарова. — И я ответила: «Наверное, попросила бы отвезти меня из аэропорта в лес». Лес для меня — самый родной в России».
В знак этой глубокой связи с корнями балерина высадила рядом со своим домом в Сан-Франциско настоящую берёзовую рощу. «Я даже построила в честь бабушки небольшую церковь на участке — семь куполов», — делилась Макарова, воплощая свою ностальгию в зримых образах.
Возвращение и вечный след в искусстве
В 1989 году Наталья Макарова впервые после долгого перерыва вернулась на Родину. Она жила на две страны, но в России работала очень много. Наконец-то состоялась долгожданная встреча с матерью, с которой 18 лет они общались только по телефону. «Драматично… Плакала она. А что тут скажешь? Слов уже не было. К сожалению, мамы больше нет, но она все-таки успела увидеть меня на сцене, в Мариинке. Сидела в Царской ложе», — рассказывала балерина, вспоминая этот трогательный момент.
Макаровой было почти 50 лет, но её балетная форма оставалась безупречной, она даже продолжала танцевать Джульетту. Ещё в 1980 году она поставила «Баядерку» для Американского балетного театра, а позже этот спектакль был показан в 17 странах мира. В России она работала над этой постановкой в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко.
В Америке Макарова успешно участвовала в бродвейских мюзиклах, а в России блестяще сыграла в спектакле Романа Виктюка «Двое на качелях». Режиссёр вспоминал, как после московских показов, когда публика буквально «висела на люстрах», балетоманы со стажем подходили к нему со словами благодарности: «Спасибо, мы увидели Наташу вновь, теперь можем умереть».
В 2025 году великой балерине исполнится 85 лет. Сейчас она живёт в Сан-Франциско в кругу семьи. Удивительная судьба, полная драматических поворотов и триумфов. Жалела ли Наталья Макарова о своём спонтанном решении, о том, что когда-то оставила мать? Балерина никогда открыто не признавалась в этом. А на вопрос, считает ли она свою судьбу удачливой, отвечала утвердительно, но с задумчивой оговоркой: «Да, конечно, но ведь могло бы быть по-другому». И добавила: «Думаю, Бог меня любит».
Что вы думаете о пути Натальи Макаровой — был ли её выбор оправдан?
Поделитесь мнением в комментариях.