Соевая проблема в «стране резиновых галош»
Кто-нибудь посчитал сколько отраслей промышленности уничтожили враги народа за 30 лет, тем самым ослабляя страну?
Одной из нынешних социально значимых проблем России является проблема хронического белкового голода. С ней напрямую увязаны и низкая рождаемость, и высокая смертность. Десять лет назад россияне потребляли в среднем 55 килограммов мяса на душу населения, или 72% от научно обоснованных норм, а рыбы и того меньше – 55%. За прошедшее десятилетие положение вряд ли кардинально изменилось. К примеру, в Германии или в США среднее потребление мяса на одного человека в год в те времена превышало 100 килограммов.
Рассмотреть эту тему внимательнее побудил совсем недавно опубликованный в «Нашей Версии» материал «Соевая проблема». В нём говорилось, что «большую часть себестоимости мяса и птицы, которые каждый из нас покупает в магазине, составляет комбикорм, в который активно добавляется питательный соевый шрот.
Вполне логично, что от присутствия на рынке этой продукции, а также цен на неё напрямую зависит продовольственное благополучие страны».
А ведь в советские времена эта проблема весьма успешно решалась. Впрочем, именно эта «успешность» и явилась, по всей видимости, причиной уничтожения всей микробиологической промышленности страны.
Кормовые дрожжи из нефти и газа
Сейчас о принятой в 1982 году «Продовольственной программе СССР» стараются не вспоминать. Однако благодаря этой программе потребление мяса и мясопродуктов в расчёте на душу населения с 58 килограммов в 1980 году поднялось к 1990 году до 70 килограммов (на целых 15 кило больше, чем сегодня), молока и молочных продуктов – с 314 до 330 килограммов, яиц – с 239 до 265 штук.
Вопросы продовольственной безопасности страны не сходили с экономической повестки дня у руководства партии и правительства вплоть до середины 80-х годов. Но повышение продуктивности птицеводства и животноводства сдерживалось из-за несбалансированности кормов по белку. В 60-е годы власти выдвинули задачу производства источника кормового белка, который при откорме животных и птицы превращается в пищевой белок в виде мяса, молока и яиц. В то время 90% всех кормов состояло из фуражного зерна. Оно имело низкое содержание белка, недостаточно богатого по аминокислотному составу и, в частности, лизину. В отличие от бобовых культур, особенно сои, которой в силу климатических условий у нас катастрофически недоставало. Поэтому и расход зерна на тонну комбикормов был вдвое выше, чем, например, в Голландии, ежегодно составляя 20-25 млн тонн. К началу 90-х годов СССР ежегодно импортировал более 2 млн тонн соевого шрота и около 0,5 млн тонн соевых бобов. Соевый шрот закупался у ведущего мирового поставщика – США.
В 1984 году американский журнал «Биотехнология» дал прогноз: «Предприятия Главмикробиопрома в состоянии масштабировать производство аминокислот и рибофлавина для кормовых целей. В случае соответствующего увеличения производства белка одноклеточных коэффициент конверсии растительного белка в животный возрастёт до 15–30%, что характерно для западных стран, и приведёт к уменьшению или исключению зависимости СССР от импорта зерновых»
В поисках путей преодоления «соевой» зависимости внимание было обращено на микробиологию. Возможности получать микробный белок для применения его в качестве кормовой добавки из отходов деревообработки, углеводородов: нефти и газа, этилового и метилового спиртов теоретически учёным были известны давно. Да и первый советский завод кормовых дрожжей из отходов древесины и сельского хозяйства построили ещё в далёком 1935 году.
Кстати, в годы войны ленинградские заводы спасли не одну тысячу жизней жителей блокадного города, вырабатывая кормовые дрожжи, которые использовались для выпечки хлеба. Вкус этого хлеба оставлял желать лучшего, но он давал необходимый организму белок.
Микробиологи предложили закрыть вопрос дефицита кормового белка за счёт производства кормовых дрожжей из продуктов нефтепереработки и природного газа. Под новое дело создали лаборатории и институты, в том числе ВНИИсинтезбелок, управление Главмикробиопром, позже превратившееся в Министерство медицинской и микробиологической промышленности. Медицинская, сельскохозяйственная академии и АН СССР объединили усилия в этом направлении. Так появились на свет вещества, из которых производились белково-витаминные концентраты (БВК).
Эксперименты начались с 1961 года, в государственных испытаниях нового белка участвовали более 20 научных институтов. Опыты проводились на бройлерах, курах-несушках, свиньях, крупном рогатом скоте, в том числе на дойных коровах и кобылах, овцах, а также молодняке – телятах, поросятах, ягнятах, жеребятах и даже рыбах. Безопасность белково-витаминных концентратов, произведённых из углеводородов в качестве кормовой добавки, подтвердили исследования советских и зарубежных учёных: БВК по биологической ценности и питательным свойствам нисколько не уступал рыбной и мясокостной муке, превосходил соевую муку и растительный шрот. Одна его тонна позволяла сбалансировать по белку 20 тонн комбикормов и дополнительно получить прирост до 1,5 тонны мяса птицы, 15 тыс. яиц и около тонны свинины.
При последнем эксперименте, испытании на людях, несколько десятков сотрудников Института питания АМН СССР, в том числе и руководство, в институтской столовой полгода питались мясом кур и свиней, получавших БВК.
После многолетних всесторонних испытаний нового продукта в 70-е годы в СССР приступили к строительству биохимических заводов (БХЗ). Они были построены в Волгоградской области (Светлый Яр), на Украине (Кременчуг), в Башкирии (Благовещенск), в Белоруссии (Мозырь и Новополоцк), в Ленинградской области (Кириши), в Горьковской области (Кстово), в Иркутской области (Ангарск). Так началась история советской промышленной микробиологии. И ничего не предвещало её печального конца.
Фото: Завод БВК Светлый Яр в наши дни
Угроза «западному соевому лобби» решила участь советских биохимических заводов
Успехи советских микробиологов не на шутку напугали американское «соевое лобби». Утрата доходов от торговли соевым шротом никак не входила в их планы. Ещё в конце 70-х годов в ЦРУ был представлен доклад «Советская программа по производству протеина из углеводородов». Из этого можно сделать однозначный вывод, что разведывательной и подрывной деятельности против советской микробиологии уделялась не последняя роль.
Ничего иного и не стоило ожидать. На том же «загнивающем», как говорили в советское время, Западе происходили более чем характерные события. К примеру, после строительства в Италии двух заводов по производству БВК «соевое лобби», опасаясь падения цен и конкуренции, оказало сильное давление на итальянское правительство, и в 1976 году оба предприятия законсервировали, несмотря на хвалёную «свободу частного предпринимательства». То же самое произошло и в Японии. А уж когда в Советском Союзе на Светлоярском БХЗ было совместно со специалистами из ГДР осуществлено промышленное производство микробной биомассы из природного газа, в которой достигнуто содержание 70–72% белка, беспокойство заокеанских «друзей» чрезвычайно обострилось.
Тем временем в красноярском Институте физики им. Л.В. Киренского Сибирского отделения АН СССР была разработана технология получения бактериальной биомассы, где кроме водорода и минеральных компонентов среды для культивирования бактерий был нужен только углекислый газ в качестве источника углерода.
При этом в биомассе водородных бактерий содержалось также более 70% белка. Между прочим, технология получения продукта и его биологическая безопасность испытывались на красноярском испытательном стенде подготовки человека к длительным космическим полётам.
Кроме действующих производств на опытных установках отрабатывались технологии получения белковой биомассы из этанола, метанола и водорода, то есть процессы для получения микробной биомассы были разработаны на различных видах сырья. Все заводы и опытные установки были оснащены в основном отечественным оборудованием.
Это ни в какие ворота не лезло в глазах прогрессивного Запада. Британский учёный Дж. Б. Картер в журнале «Нью Сайентист» подтверждает эту озабоченность. «Давление политических и иных кругов в западных странах, – отмечал он в статье от 23 апреля 1981 года, – препятствовало сколько-нибудь значительному развитию производства белка одноклеточных. Однако в СССР работы в данном направлении продолжались целенаправленно, и в настоящее время он, вне всякого сомнения, является крупнейшим в мире производителем белка одноклеточных. Развитие микробиологии даст Советскому Союзу не только независимость от импорта традиционного белка, но и национальный источник микробного белка, не подверженный климатическим воздействиям, что характерно для производства злаковых овощных культур и кормовых трав – сегодня основных источников кормов в СССР». «Несмотря на некоторые недостатки, – пишет он далее, – развитая промышленность СССР по производству белка демонстрирует уникальный характер решительных национальных усилий в освоении биотехнологии и является выдающимся достижением».
А три года спустя, в 1984 году, американский журнал «Биотехнология» дал прогноз: «Предприятия Главмикробиопрома в состоянии масштабировать производство аминокислот и рибофлавина для кормовых целей. В случае соответствующего увеличения производства белка одноклеточных коэффициент конверсии растительного белка в животный возрастёт до 15-30%, что характерно для западных стран, и приведёт к уменьшению или исключению зависимости СССР от импорта зерновых». К 1987 году заводы БВК выпускали столько продукции, что позволяло сэкономить около 7 млн тонн фуражного зерна, а именно до 0,5 млн тонн дрожжевой биомассы из возобновляемого сырья, более 1 млн тонн из продуктов нефтепереработки и 15 тыс. тонн бактериальной биомассы из природного газа. Белково-витаминный концентрат полностью удовлетворил запросы птицеводства. Потребность советского животноводства оценивалась в 6 млн тонн кормового белка, и Минмикробиопром выходил на реальное решение проблемы его дефицита. Его применение сокращало время откорма животных, повышало ежедневный привес при существенной экономии кормов. БВК охотно закупали Финляндия, Чехословакия, ГДР, Китай, Куба.
Но тут грянула перестройка, и западным конкурентам не пришлось противодействовать советской «микробиологической экспансии», применяя меры разведывательно-диверсионного, экономического или политического характера. То, что было создано трудами многочисленных коллективов учёных, инженеров, строителей, было уничтожено в нашей стране нашими же собственными руками.
Карта: Заводы по производству БВК, лизина и ферментов в СССР в 1990 году.
Огрызки высокоразвитой цивилизации
В конце 80-х и начале 90-х годов микробиологическая промышленность прекратила своё существование: все крупнотоннажные заводы по производству микробной биомассы прекратили работу, ферментационное и другое оборудование было разрезано на металлолом.
В 1987 году произошли аварии на двух из 11 заводов по производству кормового белка, сопровождающиеся выбросом вредных веществ в атмосферу. Тут же включился, как сейчас бы сказали, «эффект майдана», когда из всех щелей вылезли организованные движения экологов и «зелёных». Врачи, животноводы и микробиологи в составе межведомственной бригады во главе с заместителем министра ездили по заводам, встречались с местным населением, разъясняли действительное положение дел. Но кто их слушал? Общественное мнение было запрограммировано погромными выступлениями в СМИ.
Грянула перестройка, и западным конкурентам не пришлось противодействовать советской «микробиологической экспансии» и применять меры разведывательно-диверсионного, экономического или политического характера. То, что было создано трудами многочисленных коллективов учёных, инженеров, строителей, было уничтожено в нашей стране нашими же собственными руками
Вместо того чтобы провести модернизацию оборудования, усилить контроль и расширить санитарные зоны, к чему в принципе была готова микробиологическая промышленность, было принято решение заводы перепрофилировать, что фактически означало их уничтожение. Так СССР потерял всю микробиологическую промышленность.
Пытаясь найти материалы расследования причин аварий, произошедших в 1987 году в Светлом Яру Волгоградской области и Киришах Ленинградской области, я всё более прихожу к убеждению, что случившееся на самых эффективных производствах БВК – результат, как сказали бы в 30-е годы, «вредительско-диверсионной» деятельности. Уж больно слаженно нападки на БХЗ быстро переросли в крестовый поход против биотехнологий.
Можно, конечно, обойтись и без конспирологии. Однако, когда в разных концах страны как по команде возникают экологические движения, спекулирующие на лозунге здоровья человека, это как минимум кажется странным. Предположение, что закрытием биотехнологических производств Горбачёв давал понять американцам о намерении добровольно отказаться от стратегического паритета, видимо, не лишено оснований.
«Зелёные» сработали намного лучше ЦРУ, до предела скандализировав ситуацию вокруг микробиологических производств и исследований.
На Политбюро ЦК КПСС министр микробиологической промышленности Валерий Быков задал вопрос Михаилу Горбачёву и Александру Яковлеву: «В прессе за год было 242 критические публикации по министерству. На них мы дали 242 опровержения. Почему никто, включая «Правду», не опубликовал ни одного из них?»
Не дослушав ответа, ему стало окончательно ясно, что его отрасль ликвидируют сверху.
В ноябре 1989 года Верховный Совет СССР принял постановление «О неотложных мерах экологического оздоровления страны». Оно предусматривало с 1991 года прекращение производства кормового белка из продуктов нефтяной и газовой переработки. Это был конец! Страна потеряла все инвестиции, вложенные в заводы.
Полностью потерян кадровый состав, промышленных микробиологов прежнего уровня не осталось.
Это была не просто трагедия. Сразу же рухнуло птицеводство, которое не может развиваться без белка, а приобрести его тогда за границей было не на что. И Россия начала закупать «ножки Буша». Но это, как говорится, «уже совсем другая история»…
Заводы по производству БВК, лизина и ферментов в СССР в 1990 году.
Сергей Гладышев