«Вдохновение никогда не проходит». Народный художник России Аркадий Егуткин отмечает 85-летний юбилей

Десятки персональных выставок, любовь длиною почти в 70 лет, дружба с Пластовым, военное лихолетье – о юбиляре Аркадии Егуткине впору писать книги и снимать фильмы. Таким удивительным и богатым на события оказался его жизненный путь. Впрочем, о себе миру он рассказывает сам в циклах картин. Подробнее об этом мы расспросили именинника. Пандемия диктует свои правила, потому всегда радушный и гостеприимный хозяин сетует, что не может пригласить меня в гости на чашку чая. Но непременно ждет на открытие персональной выставки сегодня в 14.30 в музее изобразительного искусства ХХ - ХХI вв. В основе произведения живописи и графики, которые Аркадий Ефимович подарил Ульяновскому областному художественному музею в 2016 году. Его работы давно стали достоянием не только этого музея, но и областного краеведческого, Ленинского мемориала, Министерства культуры РФ, разошлись по частным коллекциям России и за рубежом. А наша беседа началась со знакомства с фотографии его автопортрета, которую он прислал на Ватсапп. - Я написал его в Израиле, три года тому назад, когда жил там с супругой у дочери Анны, внуков и правнуков. Я вообще  написал там 80 работ. - В преклонном возрасте вы решились переехать к близким в Израиль, но спустя три года вернулись на родину. Почему? - Супруге Галине Константиновне не подошел жаркий климат, к тому же не знали язык. Но главное, хотелось вернуться домой в Ульяновск. - В Ульяновске вы живете 1947 года, а в наши краях – с 1942-го. Не хотелось отправиться на историческую родину – в Беларусь? - Нет, я же ребенком уехал оттуда. В 1936 году родился в Гомеле, а в 1939-м родителей отправили работать в город Поставы. Уже тогда начиналась Вторая  мировая война, в 41-м стали падать бомбы прямо на нас. Отец Ефим Лазаревич – офицер запаса – был уверен, что через пару-тройку недель инцидент будет исчерпан.  Он посадил маму, меня, пятилетнего, и годовалого братишку Борю в прицеп трактора и сказал: «Езжайте подальше, а мы тут сейчас разберемся». Мы поехали, потом шли пешком вместе с отступающими, потом на грузовике. В итоге добрались до Гомеля, а там вовсю идет эвакуация. Вот не помню, что утром ел, а каждый день тех лет помню, как сейчас. Как муж маминой сестры помог в автоколонне в Сталинград. Помню, по дороге очень хотелось есть. И во время остановки в одной из деревень мама побежала и обменяла на золотые часики чугунок с картошкой, пожаренной на сале. Ничего более вкусного я до сих пор не ел. Помню, как у Камышина ехали мимо бахчей, водители останавливались и собирали арбузы, и они потом гонялись за нами в кузове. В одной из станиц мы осели на несколько месяцев, мама работала в детском саду, а потом подались в Сталинград, куда подбирались немцы. Эвакуацию населения не объявляли до последнего, дабы не вносить панику. До сих пор перед глазами дикая паника на железнодорожном вокзале. Столпотворение, крики, плач. Мы все же попали в вагон-теплушку. А когда доехали до узловой станции Инза, мама выбежала за кипятком, а навстречу ей старичок, останавливает и ее спрашивает: «А вы не дочь Итенберг?». Это бабушкина фамилия, и мамина девичья. На утвердительный ответ, тот рассказал, что ее мама и три сестры живут в Базарном Сызгане. Можете себе представить потерянную молодую женщину  в этой бескрайней кутерьме, когда мы, одинокие, уже потеряли связь с отцом, и такая встреча! В итоге пересели на трудовой поезд и доехали до Базарного Сызгана и воссоединились с родными. Туда же пришла весточка от папы. Потом маме предлагали работу в заготконторе, а позже в лавочке в селе Должниково, где мы прожили почти шесть лет.  Нас там обогрели и приняли, но вся жизнь в военной деревне со стариками и подростками, неимоверный труд – это страшно. В деревне не было электричества, радио, письма приходили с опозданием, и только похоронки вовремя. В 1943 году пришла похоронка к нам. Папа командовал дивизионом противотанковых пушек-сорокопяток, был все время на передовой. После каждого ранения писал, что после медсанбата приедет к нам в отпуск, но это не произошло, третье ранение стало смертельным. Аркадий Егуткин до войны. Жизнь прожита большая, не только в точке времени, но и на события. Моему поколению – дети войны – досталось очень много, пережили многое и многих. - Как вы считаете, стоит чтить память о Великой Отечественной войне, ветеранов? - Порой мне кажется, что мир сошел с ума, когда я вижу некоторых молодых людей, которые не чтут ветеранов, пишут всякую дрянь в интернете. Но когда вижу волонтеров, которые помогают в пандемию, военные парады, - тронут до слез. Главный стержень - любовь - В конце 2020 года вы с супругой Галиной Константиновной отметили 60  лет супружеской жизни. Расскажите нам, молодым, как сохранить любовь, не расплескать ее? - Нашей любви даже больше. Я учился в первой мужской гимназии, а она в третьей, предложила поучаствовать в постановке про Зою Космодемьянскую. Это был 1952 год. Помню, она в роли Зои Космодемьянской произнесла речь, а я загляделся и забыл свою реплику. С тех пор мы с Галей стали дружить, встречаться. Потом уехали учиться в разные города, но к концу учебы, в 1960 году, поняли, что не можем друг без друга. Расписались в загсе 25 декабря. Главным стержнем должна быть любовь, на которую нанизывается все остальное – и радости, и горести, и разлады, и примирения. Ее сохранить очень сложно, потому что с годами страсть уходит. Еще важны в отношениях терпимость, ответственность, уважение. Все вкупе дает возможность сохранить семью. Галина Константиновна – главная поддержка в моей жизни, в творчестве. У нас дочь Анна, четыре внука и 13 правнуков. Аркадий Ефимович с  супругой Галиной Константиновной. - Ваш авторитет непоколебим, регалий, достижений не счесть. Есть человек, к которому вы прислушиваетесь или прислушивались беспрекословно? - Мне не так уж много доводилось встречать людей по жизни, от которых я питался. В детстве Юрий Васильевич Павлов из художественной студии Дворца пионеров дал не столько технику рисования, сколько неизбывную любовь к изобразительному искусству. В начале 60-х академик Федор Решетников – автор знаменитой картины «Опять двойка» -  вызвал меня в Москву, после того как к нему через моих одноклассников попали мои рисунки. Он меня и свел с земляком Аркадием Пластовым. Он советовал обязательно учиться и пригласил к себе в Прислониху. Те встречи с ним меня утвердили в намерении стать художником. Но я ему никогда не подражал, это пустое дело. От гения, которого ты взял в посаженные отцы, надо вовремя убежать, иначе он тебя растопчет. Но чтобы подражать Аркадию Александровичу, надо так же, как и он, жить. Он писал, работал, как жил. - И все же если не художником, то кем бы вы стали? - Наверно, инженером на заводе, который бы уделял большое внимание изобразительному искусству. После художественной студии Дворца пионеров я должен был пойти учиться в художественное училище, но до конца не верил в свои силы, да и мама говорила: «Сначала приобрети настоящую специальность, а потом уж рисуй, сколько тебе влупится». Моя первая профессия – технолог-литейщик. В Казани начинал учиться в техническом вузе, работал на Ульяновском автозаводе. А потом сотрудничал с «Ульяновской правдой», писал очерки о людях, иллюстрировал их своими рисунками. В 1964 году стал членом Союза журналистов. А потом случилась встреча с Решетниковым, Пластовым,  художественный факультет Московского полиграфического института. Меня пригласили работать в бюро эстетики механического завода, позже в Художественный фонд. С 1967 года начал участвовать в областных выставках, далее во всероссийских и всесоюзных. А в 1975 году вступил в ряды областного отделения Союза художников. - И возглавили его в непростые времена… - Сначала меня назначили заместителем Моторина Алексея Васильевича, а в 1995-м, когда он уходил, уговаривали занять его пост, и я в итоге согласился. А годы были тяжелейшие, перестройка. Вместе с директором Художественного фонда Ермаковым Анатолием Александровичем пытались сохранить материальную базу и сделали это. В ельцинские времена у нас пытались отнять творческие мастерские. Я выступал на заседаниях городской думы - и мы их все же отстояли. В  свое время отстаивали аренду в переданной нам галерее на Гончарова, 16. С созданием Музея имени Аркадия Пластова мы предложили разместить его на первом этаже нашего здания.  А однажды я пришел к Сергею Ивановичу Морозову и предложил учредить премию имени Аркадия Пластова, он ухватился за это. С тех пор и вручается премия художника, проводится «Пластовская осень». Сколько благотворительных траншей мы сделали для госпиталя ветеранов войн, детской больницы, детских домов, сельских школ. Картины наших художников украшают их стены. Словом, за 17 лет правления в региональном отделении Союза художников России было сделано немало. И это не может не радовать. Главная мечта – о здоровье - Какие картины украшают стены вашего дома? Самые любимые и близкие сердцу? - Нет, скорее, те, что не успел еще подарить. Некоторые представлены на действующих выставках, а потом вернутся домой. Квартира забита моими работами. Вот закончится чертова пандемия – приходите посмотреть. - А портреты супруги написаны? - Да, их достаточно. Одни находятся дома, другие подарил детям, внукам. Один из портретов супруги можно увидеть сейчас в галерее Дворца книги. - Кто-то из внуков и правнуков  пошел по стопам деда? - Дочь Анна могла быть прекрасным пейзажистом, она окончила художественно-графический факультет педагогического института  им. А.И. Герцена и преподавала во второй школе. Младшая внучка – веб-дизайнер, рисовала, но художниками они не стали. - Как часто видитесь с родными? - Спасибо интернету, общаемся онлайн. Они приезжали до коронавируса к нам. Нам с Галиной Константиновной осилить перелеты тяжело.  Живем одни в Ульяновске. Нас поддерживают друзья, за что мы им благодарны. - Над чем сейчас работаете? -  Пишу сразу несколько полотен, когда есть возможности физические. Вся моя жизнь представлена в циклах картин, которые я написал за все эти годы – о войне, репрессии, о поэтах, библейские, философские и т.д. - О чем мечтаете в день 85-летия? -  Только о здоровье. Есть желание работать, творить, и оно идет от сердца, от души. Думаю, жизнь не прожита зря. Есть дети, друзья, да много чего. Много работал, занимался общественной работой, преподавал в университете. Бросил в 2013 году, когда стало трудновато, хотя работа с молодежью доставляла колоссальное удовольствие, заряжала энергией. Люди еще в древние времена оставляли наскальные рисунки, тем самым передавали свое видение мира. Значит, это было им нужно, чтобы жить. Искусство заставляет людей сопереживать, двигаться дальше, вселяет им надежду. Были бы силы, а вдохновение никогда не проходит. Фото Павла Шалагина