Колокольчик звенит – к свадьбе. Как в регионе праздновали Святки
Корреспондент «АиФ в Кузбассе» выяснил, зачем во время Святок рядились в покойников, как гадали на женихов и как «смывали» грехи.
Черти по улицам
Кандидат культурологии, доцент кафедры музейного дела КемГИК Полина Абрамова рассказывает, что святочные гуляния были особенно популярны в сёлах. В городах традиции утрачивались быстрее. «Кузбассовцы, как и все сибиряки, были более архаичными. К примеру, только в Сибири рядились в представителей коренных народов и шаманов. У самих же коренных народов святок, конечно, не было. Обрядность они заимствовали у русских. Так у телеутов появился праздник колёдо, на котором исполняли колядки «урей». На Святки рядились в чертей, покойников, русалок, цыган, козлов и т. д. Использовали и приём травести: мужчины переодевались в женщин и наоборот. Часто надевали вывернутую наизнанку шубу и берестяную маску. Таких ряженых называли шулюканами», – рассказывает Полина Валерьевна.
Ряженые ходили по домам, колядовали. Некоторые колядовщики наряжались в покойника и ходили в таком виде по деревне, чтобы пугать народ. «Могли ещё носить горящую тыкву на шесте. Также шулюканы устраивали «растащиху»: подпирали ворота, разбрасывали поленницу и совершали другие пакости. Рядиться, а тем более надевать маску, считалось большим грехом. Поэтому маски потом сжигали, а сами на Крещение купались в проруби, чтобы очиститься от этого греха», – рассказывает Полина Абрамова.
Гадали и веселились
«В деревне мы собирались большими компаниями, обычно по 10-15 человек. Девушки просто надевали сарафаны с фартуками и красивые разноцветные шали. А парни наряжались в полушубки, вывернутые наизнанку – медведями были. Такой толпой ночью мы приходили практически в каждый дом, пели песни, плясали, сорили зерном – на богатство. Причём сразу же после нас мусор не выметали – считалось, что нельзя; так и ночевали. Обычно колядовщиков ждали, поэтому в карманы фартуков нам всегда клали пирожки и булочки – у кого что было. Потом мы собирались у кого-то в избе, веселились дальше и, конечно, гадали», – рассказывает 70-летняя жительница Гурьевского района Валентина Иванова.
Способов гаданий на Святки очень много. «Тянули жребий с закрытыми глазами: монетка сулила богатого мужа, рюмка – пьющего, уголёк – бедного, хлеб – хозяйственного. Или заводили в дом петуха, перед которым раскладывали предметы. Если петух пойдёт к воде, то муж будет пьющим, к зерну – хлебосольным, угольку – бедным. Слушали под окнами звуки. Считалось, к примеру, что глухой стук – к смерти, звон колокольчиков – к свадьбе и т. д. Из необычных: в ночь на Крещение ставили ложки с водой у входа. Если вода замёрзнет бугром – будет хороший год, впадиной – к смерти», – рассказывает Полина Абрамова.
Валентина Иванова вспоминает, как с подружками после полуночи перебрасывала через забор валенки: куда нос будет повёрнут, оттуда и жених придёт. «Помню, однажды перебросили, а парни (как оказалось, караулили) собрали их и утащили. Мы потом на одной ноге за ними прыгали. Валенки они отдавали, а мы их за это целовали. А однажды собрались человек 15 в хате у одного парня. Его мать нам дала своё обручальное кольцо, блюдце с водой, свечку и поставила зеркало. Уже не помню, какие слова произносили, но в зеркале должны были судьбу свою увидеть. Ванька, сын хозяйки дома, первый начал. Всматривался-всматривался в зеркало, а отец его мимо проходит и говорит: «Ой, какая горбатая невеста у тебя там видна!» Хохотали все, на этом гадание и закончили», – рассказывает Валентина Михайловна.
«Охапку дров после полуночи брали из поленницы, а потом поленья считали. Если чётное количество, значит, пару в этом году найдёшь. Ещё бабушка нам пекла лепёшку: напёрсток соли, муки, воды. Съедаешь её, а утром выходишь на улицу. Если первым встречным будет мужчина, то замуж выйдешь. У меня в тот год две приметы совпали: и дров чётное число принесла, и на утро после лепёшки мужика встретила. Вышла замуж», – добавляет пенсионерка.
Сегодня далеко не во всех деревнях сохранились святочные традиции. Ведь молодёжь перебирается в город, поэтому гадать и колядовать попросту некому.