Личная жизнь шпиона. Книга вторая. Глава 48
(Продолжение. Начало здесь)
Глава 48
К ночи раздался звонок из первого главного управления КГБ, офицер сказал, что завтра в первой половине Разина хочет видеть генерал Павел Ильич Деев. Разин записал незнакомый адрес на пачке сигарет и положил трубку.
На следующее утро он доехал на метро до станции Площадь Ногина, прошел вниз по Старой площади, проехал пару остановок на троллейбусе. Поплутав по лабиринтам переулков, сбился с дороги и, сделав лишний крюк, все-таки оказался перед старым домом, на подъезде которого висела неприметная табличка с золотыми буквами Трансэнергоэкспорт, под ней ‒ решетка переговорного устройства и кнопка, похожая на квартирный звонок.
Переулок оказался тихим, движения почти не было. В десяти метрах от подъезда стояли «жигули» девятой модели, в салоне скучали два крепких парня. Загудел зуммер, огромная дверь приоткрылась. Разин оказался в полумраке подъезда, лестница наверх загорожена деревянными щитами так, что ей нельзя пользоваться. Налево деревянная дверь, пыльная, будто ее не открывали уже полвека, без ручки и без номера. Направо дверь новая, обитая дерматином, на стене такое же переговорное устройством с кнопкой.
Открыл мужчина в скромном костюме, он пропустил гостя в прихожую, полутемную, с высоким потолком. Сел за стол, проверил паспорт и служебное удостоверение, что-то записал в журнале с пустыми незаполненными страницами и протянул самописку, расписаться. Если судить по этой амбарной книге, Разин тут второй посетитель за неделю. Появился другой мужчина, он попросил гостя поднять руки, быстро провел личный обыск и попросил оставить здесь на вахте ручку фирмы «Вотерман», похожую на холодное оружие.
Они прошли по коридору с дверями направо и налево. Наверное, когда-то здесь размещался доходный дом или гостиница, апартаменты для купцов первой и второй гильдии, не ниже. Кабинет генерала Деева напоминал жилую комнату, здесь был эркерный балкон с армированными стеклами, двойные портьеры. Кроме рабочего стола и стола для посетителей японский телевизор, мягкая мебель с диваном и даже бар, стилизованный под деревянный глобус на колесиках.
Генерал, моложавый и стройный, легко поднялся из-за стола, раскрыл объятья, словно целый век ждал блудного сына из заграницы и вот момент настал. От Деева пахло французским одеколоном и американскими сигаретами. Он был одет в темно-серый сшитый на заказ костюм, замшевые мокасины, белую рубашку и бордовый галстук. Он отступил на шаг, посмотрел в глаза гостя и выдохнул:
- Ты не меняешься. Даже помолодел. Сбросил вес и вообще… Цветешь.
Разин в ответ выдавил из себя такой же убогий комплимент.
- Но до вас мне далеко.
Деев вернулся к столу, нажал кнопку переговорного устройства, попросил принести кофе. Усадил Разина не за стол для посетителей, а на диван вроде того, что стоял в кабинете Колодного, только побольше и помягче, сам сел напротив в кресло с прямой спинкой и деревянными подлокотниками и стал разглядывать Разина, будто и вправду соскучился. Потом, насмотревшись, сказал, что после известной потасовки Разин выглядит мужественным парнем, потому что пара лишних шрамов мужчину не испортят.
- Да, слышал о твоих ресторанных похождениях, - Деев на минуту нахмурился. - Вот тебе один совет. За него даже десяти копеек не возьму. В Москве полтора десятка приличных ресторанов. И ты хорошо знаешь, как они называются. Все остальное ‒ ниже ватерлинии. У меня правило простое: или я хожу в нормальное заведение, или сижу дома.
- Теперь это станет и моим правилом, - улыбнулся Разин.
* * *
Деев помолчал и перешел к лирической части разговора. Сказал, что вечно ждет из-за границы разведчика-нелегала, как, наверное, отцы ждали с фронта своих сыновей. Но нелегальная работа опаснее фронта, потому что никогда не знаешь, где враги, а где друзья. Собственно, нет и самой линии фронта, а окопы холодной войны ничем не лучше настоящих фронтовых промерзших окопов полного профиля, в которых дрались и умирали фронтовики, наши отцы. При упоминании отцов, войны и окопов, он вытащил носовой платок, промокнул сухие веки, высморкался и долго кашлял. Казалось, его закаленную душу вот-вот разорвут рыдания, но генерал с усилием сдержался.
- Я, вообще-то, хотел дождаться первого настоящего тепла и вытащить тебя на дачу, на шашлыки. Там бы мы поболтали, как друзья. Помнишь, как последний раз посидели? Вечер, костер в лесу. Сосны, ветерок. Но до тепла еще далеко. Ладно, давай к делу. Случилась серьезная история. Один гражданин, референт или помощник, - точно не помню, - председателя Комитета партийного контроля, принес к нам в общественную приемную гнусную анонимку. Он утверждал, что это письмо нашел на столе председателя КПК Арвида Яновича Пельше. Короче, там написано, что сотрудники ПГУ КГБ через своих агентов продают за границей произведения искусства из Гохрана. И большую часть выручки присваивают. Аноним подкрепляет выводы примерами. Восемь страниц этого опуса занимает перечень драгоценностей, которые мы якобы вывезли и продали. По мнению анонима, - за гроши…
- В том списке есть вещи, которые проходили через меня?
- Твоих там нет.
Деев смотрел в глаза Разину, будто хотел прочитать в них нечто важное.
- Написал анонимку матерый враг, - продолжил он. - Он точно знал, куда ударить побольнее. Если на самом верху решат начать проверку, нам придется долго отписываться. Правда на нашей стороне. Но вся эта возня, эти кухонные дрязги бросят тень на многих агентов-нелегалов. Это же им, как нож в спину. С этими ювелирными безделушками, цена которых точно никому не известна, легко придраться к мелочам. И раздуть целую историю.
- Автор кто-то из наших?
- Не знаю. Кто писал, пока не установили. Но знаем, кто подсунул письмо Пельше. Ты не поверишь. Наша общая знакомая Маргарита Докучаева.
- Маргарита? - Разин широко раскрыл глаза. - Она на такое не способна.
- Это установлено следствием. Ее покойный муж Костя в гробу перевернется от стыда. Некогда она работала в аппарате КПК. И иногда заходила поболтать со старыми подружками.
Деев подался вперед, наклонился, даже шею вытянул и прошипел:
- Вот же сучка.
- Ну вы меня огорошили, - Разин придвинул пепельницу и закурил. - А что она сама говорит?
- Она что говорит? - Деев пожал плечами. - Что скажет женщина… Много эмоций, мало смысла.
- А что референт?
- Он ничего не знает. Честный малый. Просто передал письмо в госбезопасность. Ты же виделся с Маргаритой после возвращения?
- Она вдова моего друга. После командировок всегда к ней заезжаю. Посидели, поболтали…
- Это хорошо, что ты друзей не забываешь. Хорошо это.
- Кстати, о друзьях. В Нью-Йорке я работал с Павлом Ткачуком. Месяца четыре назад его отозвали в Москву. Перед отлетом он мне не позвонил. Хотя я должен был через него кое-что жене передать. Он не оставил записки. И в Москве в его квартире на звонки никто не отвечает. У него ведь жена и ребенок. Вы не знаете, где он сейчас?
- Ткачук? - Деев наморщил лоб, будто не мог вспомнить этого человека. – Тот связной… Его временно у нас забрали. Кажется, у него задание, как-то связанное с Турцией. И семья тоже там. Подробностей не знаю. Слышал только, что через год он вернется. С хорошим загаром и кучей сувениров.
Деев замолчал, когда без стука вошел дядька лет сорока, поздоровался, поставил на стол поднос с фарфоровым кофейником, чашками и сахарницей. Ушел и вскоре вернулся с вазочкой печенья и коробкой конфет «Мишка в шоколаде».
Деев проводил дядьку взглядом и сменил тему разговора. Сказал, что женщин больше на работе не держит, после неприятной истории с секретаршей, когда особа, не слишком интересная и совсем не молодая, каким-то образом сошлась с французским дипломатом, это сожительство продолжалось три месяца перед тем, как узнали на работе, да и то случайно. Француз поспешил срочно уехать во избежание крупных неприятностей, а с дамочкой контрразведка возилась полгода, стараясь определить, что она разболтала. Еще Деев сказал, что сидеть в каком-нибудь подставном офисе, вроде этого, значительно удобнее, чем на площади Дзержинского или в Ясенево. Во-первых, от начальства далеко, во-вторых, людям вроде Разина, нелегальным резидентам, удобнее приезжать сюда, а не светиться лишний раз в конторе. Правда, в Ясенево у него тоже есть каморка.
Деев налил кофе, гостю и себе, съел «Мишку в шоколаде» и сказал, что читал все докладные записки, составленные Разиным по поводу той заварухи, случившейся в Нью-Йорке, и может сказать только одно: молодец, что проявил мужество и, самое главное, остался в живых, потому что верный сын отечества ему, то есть этому отечеству, еще понадобится. Деев и дальше был готов болтать высокопарную чепуху, но, наверное, язык устал.
* * *
Он выдержал паузу и сказал:
- Вообще-то я тебя пригласил, чтобы извиниться за то дикое происшествие с полиграфом. Сама машина была не в порядке. А местная охрана дала волю эмоциям, затеяла эту возню, ну, сам все знаешь… Тебя несправедливо обвинили чуть ли не в государственной измене. Кстати, в ЦРУ, если сотрудник не прошел проверку на полиграфе, его увольняют. Просто и ясно. Никаких дополнительных проверок не проводит. Просто увольнение. И больше никаких санкций. Ну, ты понимаешь: даже если бы ты не прошел проверку, те парни не имели права с тобой так разговаривать, опускаться до оскорблений, тем более побоев и даже оружия. Полиграф ‒ не истина в последней инстанции. Не прокурор и не судья. Это всего лишь коробка с полупроводниками, конденсаторами и прочими радиодеталями. Парни получили по «строгачу». На год-другой их отстранят и отправят в провинцию. Да, на перевоспитание. Может быть, там научатся вежливости.
- Я не в обиде, Павел Ильич. Может быть, на их месте я и сам бы не сдержался.
- Ну, а теперь хорошая новость. Как ты знаешь, заканчивается твоя проверка, которая была скорее обязательной формальностью. Итог простой и ясный: тебе доверяют. Так вот, есть решение представить тебя к высокой правительственной награде, - Деев сделал глоток кофе. - Считай, что Орден Боевого Красного Знамени уже твой. Это без вопросов. Никто возражать не станет, и Андропов поддержит. Не хочу тебя хвалить ‒ в профилактических целях, ну, чтобы не зазнался. Но еще раз повторю: ты молодец…
- Спасибо, - сказал Разин. - Приятно слышать хорошие слова.
- И еще одна важная новость: мне сообщили, что следствие по делу об убийстве Танечки идет к концу. Нашли женщину, свидетельницу того, как незадолго до нового года во дворе жилого дома твою жену избили и затолкали в машину. Потом вывезли за город… И там убийца расправился с ней. Так вот: его нашли. Это уголовник с длинным послужным списком. Этот подонок был убит нашими оперативниками при задержании. Все доказательства, самые твердые, неоспоримые, - собраны. Оперативники передали материалы в наше следственное управление. Следователи вслед еще раз опросят свидетелей, проверят доказательную базу… Хотя уже ясно, что и как.
- Кто он, как зовут?
- Некий Константин Бортник, криминальный авторитет. Он втерся в доверие Татьяны. Видимо, тянул с нее деньги, но все казалось мало. У тебя после возвращения обнаружилось немало кредиторов. Знаю, что ты отдавал долги покойной жены. А раньше она ни у кого копейки не занимала. Точнее, она всегда была готова дать в долг любую сумму. Короче, Бортник понял, что все зашло слишком далеко... Спасая свою шкуру, пошел на убийство. Жаль, что подонок не дожил до суда. Хотя, собаке – собачья смерть. А суды в наше время слишком гуманны.
- Что их связывало, я не понимаю? Ну, Татьяну и этого Бортника?
- Старина, не пытай меня. Я выложил все, что знаю. Но, сам понимаешь, пока следствие не закончено, я вообще не имел права трогать эту тему. Подожди немного, и узнаешь все подробности. Главное, что вина Бортника полностью доказана. Когда наши оперативники обложили дом, где он прятался, Бортник пытался бежать. Он не расставался со стволом, отстреливался. Да… Он ведь точно знал, что по его душу придут. И был готов… Если бы он вдруг воскрес, я бы пристрелил его второй раз.
Они допили кофе и поговорили некоторое время на общие темы. Деев посмотрел на часы и сказал:
- Старина, мне пора работать. Но сначала… У тебя наверняка есть проблемы. Чем могу помочь – помогу. Давай, выкладывай начистоту. Деньги нужны?
- За мной следят день и ночь. Я все понимаю, такую проверку проходит каждый, кто… Но мне от этого не легче. Время идет, меня пасут как последнюю сволочь. Уже обращался к Колодному, он вроде хотел помочь, но ничего не меняется.
- Да, неприятно, - кивнул Деев. - Проверка это уж такая процедура, от которой удовольствия никакого. Но тут можем сделать исключение… Я завтра же разберусь с этим, не вопрос. Снимут наблюдение.
Разин поднялся, поблагодарил за кофе и уже шагнул к двери, когда Деев сказал:
- Алексей, мне пора уезжать, а ты задержись на полчаса. Тебе покажут тихую комнату. Посиди, подумай. И составь служебную записку. Так и так, в такой-то день был у Маргариты Докучаевой в гостях. Говорили о том-то и о том-то. Хорошо?
В коридоре Разина уже ждал тот самый дядька, что приносил кофе. Он показал комнатенку с окном на улицу. Там был стол, а на нем стопка бумаги. Разин спросил, можно ли тут курить и достал ручку.
Разин покинул контору, когда уже темнело. Он долго бродил по переулкам, зашел в будку автомата и позвонил Войтеху, это был телефонный номер, которым пользовалась многие сотрудники. Когда Войтех подошел, Разин сказал:
- Кажется, дружище, тебе пора в отпуск. Съезди и отдохни. Но только не торопись. В запасе у тебя неделя.
- Вы не туда попали, товарищ.
(продолжение следует)