Дмитрий Хафизов: «Локомотивом туризма будут не Свияжск и Булгар, а явление Богородицы в сердце Казани»
Последнее интервью общественного деятеля, мечтавшего о миллионе паломников в сутки, — о чудесах и подвижниках
«Вы не думайте, что мы отказались от идеи создания центра паломничества!» — рассказывал недавно в разговоре с «БИЗНЕС Online» советник мэра Казани по вопросам религии, известный православный и общественный деятель Дмитрий Хафизов. К сожалению, не всем планам Хафизова суждено было сбыться при его жизни, этой весной наш герой умер на 57-м году жизни из-за осложнений, вызванных перенесенной коронавирусной инфекцией. В своем последнем интервью незадолго до смерти, зимой-2021, советник мэра Казани рассказывал, кто стоял у истоков воссоздания собора Казанской иконы Божией Матери, который должен открыться в этом году, и какая огромная работа была в связи с этим проделана.
Эта икона восстановила все три главных Казанских собора России
— Дмитрий Иосифович, кто и когда впервые поставил вопрос о строительстве собора Казанской иконы Божией Матери на историческом месте в Казани? Было ли это жестким условием возвращения Казанской иконы из Ватикана? И чьим условием?
— Со стороны Папы Римского никакого условия не было. Когда икону вернули в Россию российскому народу в лице РПЦ, она хранилась у патриарха Алексия II. Говорили, что, когда Папа Иоанн Павел II отдал икону, его здоровье сильно сдало, об этом же предупреждали и патриарха. Но патриарх твердо пообещал, что в свое время икону он вернет в Казань, но на определенных условиях. Именно он поставил это условие. Он сказал, что вернет икону в том случае, если у нас будут восстановлены собор и монастырь на прежнем месте. А для создания в Казани центра паломничества его условием было определение места явления Божией Матери, о чем я уже рассказывал в прошлом интервью «БИЗНЕС Online». И получается, что эта икона восстановила все три главных Казанских собора России — в Ленинграде его вернули РПЦ, в Москве воссоздали на месте взорванного, и вот построили в Казани.
Очень скоро собор будет открыт, им занимались и занимаются очень много достойных людей — от покойного владыки Феофана до госсоветника и президента РТ. Мы все знаем эти имена. Но ведь это самая верхушка айсберга, а основание его было заложено за несколько лет до этого. И мне хотелось бы, чтобы все люди, которые занимались этим делом, не были забыты. К сожалению, негативный опыт у меня есть: после 1000-летия Казани медалью наградили всех, кроме основных «виновников торжества» — археологов. И в течение пяти лет после юбилея мы исправляли эту несправедливость — медали им вручали. Не хотелось бы, чтобы в этот раз так же получилось.
— Сколько времени икона пробыла у патриарха Алексия II?
— В окружении патриарха были люди, которые категорично не хотели икону возвращать в Казань. И в свое время они сделали многое, чтобы этого не случилось. Но патриарх дал слово вернуть и слово свое сдержал. Как я помню, сразу была договоренность вернуть на 1000-летие Казани. Планировался приезд в наш город не только патриарха, но и президента России. А икону должен был привезти патриарх лично, он так и сделал. А мы для этого выполнили его требование.
Что было на месте обретения иконы, когда икона вернулась из Ватикана в Россию? Там действовала табачная фабрика, и было общежитие одного из вузов Казани. Сначала надо было освобождать Крестовоздвиженский корпус с храмом, а потом выселять табачную фабрику, что было особенно сложно. Да, воссоздание собора Казанской иконы Божией Матери было жестким требованием патриарха, и оно было продиктовано тем, что произошло до этого.
Мы поставили условие, чтобы на этих работах не было случайных людей
— Как определили место, где точно надо поставить собор?
— Когда мы занимались подготовкой 1000-летия Казани, я курировал археологию, и мы копали Казань в разных местах, потому что не знали, где точно находится самая древняя часть города, проверяли все версии. Одно из мест предложил я — где была обретена Казанская икона. И меня поддержали археологи, в частности, Фаяз Шарипович Хузин. Тем самым мы убивали сразу двух зайцев: во-первых, мы посмотрим место, которое в некоторых источниках называлось старым городищем и где находили предметы булгарского периода, во-вторых, мы поставили задачу найти алтарную часть бывшего Казанского собора. А пока там стояли цеха табачной фабрики…
Первым руководителем раскопа назначили археолога Александра Печенкина, который сегодня работает директором музея в Чистополе. Затем этот раскоп курировал известный археолог Айрат Ситдиков. Научным руководителем был опытный археолог, любимый ученик Халикова, Фаяз Хузин. А копали раскоп девочки! Мы поставили условие, чтобы на этих работах не было случайных людей, потому что это место святое. Не секрет, что обычно рабочими на раскопки набирают людей разного социального уровня, и лишь иногда студентов. Первой на этой территории была возвращена РПЦ и возрождена небольшая Софийская церковь. Там был священник, мой духовник, отец Сергий (Дятлов), небольшой приход и молодежная община, которую составляли в основном девочки и пара ребят. Одним из них был будущий руководитель аппарата Казанской епархии отец Александр (Павлов), который тогда был еще семинаристом и был у них бригадиром. И вот эта команда вела раскопки на месте обретения иконы и Казанского собора.
— Как решили вопрос с хозяевами табачной фабрики?
— В то время табачная фабрика принадлежала частным московским структурам. Нас на территорию не пускали, поскольку табачка — это практически такой же режимный объект, как пороховой завод. Разумеется, огромную помощь в этом оказал Камиль Шамильевич Исхаков, который внимательно следил и помогал со всеми возникающими вопросами. Переговоры с владельцами велись очень сложно, но увенчались определенным успехом — для раскопок нам выделили на территории фабрики участок размером примерно три на пять метров.
— А кто определил место этого участка раскопок — они или вы?
— Нам надо было найти именно алтарную часть храма, и для этого мы подняли старые схемы здания. Получалось, что основная его часть попала под склад готовой продукции табачки и лишь чуть-чуть выходила за него. Мы пошли к директору, он нам ответил: «Хотите копать — копайте там, где разрешили, или не копайте вообще, а о складе и речи быть не может…» Как они выбрали место? К воротам склада подъезжали КАМАЗы, загружали продукцию и уезжали, и вот нам дали место внутри этого разворота КАМАЗов. Мы согласились, потому что нам деваться было некуда.
Но прежде чем начать раскопки, мы обратились к патриарху Алексию и обрисовали ситуацию. Патриарх нас благословил и прислал икону, которую мы повесили прямо над дверью склада. И мусульманская часть сотрудников перестала ходить в эту дверь, говоря, что это грех. Пришлось сдвинуть икону от двери. А когда эти люди поняли, чем мы занимаемся, сами стали нам помогать. Кстати, первую клумбу на этом месте посадили именно татары.
Когда нам дали место для раскопок, мы обратились к владыке Анастасию, он пришел и освятил это место. И мы вместе с владыкой забили первый кол на месте будущих раскопок. Конечно, ничего этого мы не добились бы без поддержки Минтимера Шариповича Шаймиева.
Во время раскопок мы нашли очень много останков — более 40 человек
— Что показали раскопки?
— Раскопки шли довольно легко. И мы попали точно на два алтаря — сначала каменного храма, потом древнего деревянного! Оказалось, что схемы, которыми мы пользовались, неверные — храм оказался меньше по размерам. Кроме того, мы нашли часть мраморных сеней, которые поставила Елизавета Федоровна (великая княгиня царствующего дома Романовых — прим. ред.). Камиль Шамильевич Исхаков первым сказал, что это был знак свыше — сразу попасть на алтарь. Потому что это было просто поразительно!
Во время раскопок мы нашли очень много останков — более 40 человек. Мы их захоронили во дворе Софийской церкви. Позже оказалось, что это захоронения времен Пугачевского бунта. Также обнаружили несколько склепов, принадлежащих настоятельницам обители. Мы их, разумеется, не вскрывали.
Затем раскоп мы законсервировали — засыпали песком, потому что знали, что это место восстановления будущего собора, в чем мы были уверены уже тогда, для чего и начинали работу. А внутри был пещерный храм. По данным, которыми я располагал, он должен был остаться в хорошем состоянии, потому что собор над ним взорвали, и пещерный храм не разбирали, а просто засыпали обломками.
— А что такое «пещерный храм», как он там появился?
— История пещерного храма удивительна и интересна. На мой взгляд, это одна из лучших частей собора. Этот храм связан с именем Елизаветы Федоровны. Когда у нее убили супруга (великий князь Сергей Александрович, московский генерал-губернатор, погиб от бомбы террориста Ивана Каляева — прим. ред.), Елизавета Федоровна всецело посвятила себя благотворительности и православию. По сведениям, она приезжала к своему духовнику в Седмиозерную пустынь и в один из визитов посетила Казанский собор. Казанская икона Божией Матери к тому времени уже исчезла, и монахини обратились к княгине с просьбой помочь в ее поисках. С этого момента она занялась поисками иконы. А тогда попросила показать место, где была обретена икона. Ее повели в подвал, и Елизавета Федоровна увидела весь тот ужас, который бывает во всех подвалах. И она приняла обет — к 300-летию дома Романовых, который отмечался в 1913 году, построить пещерный храм в честь обретения иконы Божией Матери. И к 1913 году все было построено — расширили подвал и сделали там храм и часовню. На открытии присутствовала сама Елизавета Федоровна. Архитектором пещерного храма был Алексей Щусев — тот самый, который позже построил мавзолей Ленина.
Пещерный храм имеет символическое значение — это храм в храме. Важно и то, что он своим появлением связан с именем одной из самых известных святых Русской православной церкви, принявшей мученическую смерть в водоворотах богоборческой смуты. Когда мы нашли целыми алтарную часть и часть мраморных сеней, поняли, что есть шанс найти в будущем и весь пещерный храм.
Метшин встал горой и землю никому не отдал!
— Восстановить собор — это одно, но ведь там целый комплекс зданий. Стоял вопрос восстановить всё?
— В начале пути по восстановлению собора были четыре человека — мэр Казани Камиль Исхаков и авторы концепции — казанские архитекторы Алексей Никитин и Гульчачак Нугманова и ваш покорный слуга. Мы 8 лет работали над ней втроем, сделали проект восстановления всего этого комплекса. Работали бесплатно, на энтузиазме. Я-то еще был чиновником, а они занимались этим делом просто для души. Свою руку к этой работе приложил и граф Петр Петрович Шереметев, помогали сотрудники «Татгражданпроекта» и Фарида Забирова. Подобный проект даже по тем временам стоил десятки миллионов рублей, а мы сделали бесплатно. Да плевать на деньги — мы отдали проекту несколько лет жизни! Там все было расписано поэтапно: первый этап — восстановление собора, второй — восстановление колокольни, третий этап — восстановление храма Николы Тульского и т. д. К проекту прилагалась программа всех этих действий. Этот проект я презентовал патриарху Алексию, и он его утвердил и благословил. Причем в присутствии патриарха сегодняшнего. И мы работали согласно этому проекту.
Когда владыка Феофан и фонд «Возрождение» начали заниматься восстановлением собора, они, к счастью, привлекли к этой работе Алексея Никитина. Его имя мало где упоминается, но, поверьте мне, основное, что там делается, было сделано благодаря этому скромному человеку. И сегодня работа ведется на основании, на фундаменте нашего проекта.
— В 2005 году в Казани сменился мэр. По этому вопросу передача «эстафетной палочки» от Камиля Шамильевича Ильсуру Раисовичу произошла?
— Ильсур Раисович этот проект поддержал очень здорово! Выселить с этой территории табачную фабрику было сложно. По ходу дела она разорилась, на ней висели огромные долги. И весь этот сложнейший вопрос взял на себя Ильсур Раисович Метшин. Надо отметить трех человек из его команды, которые непосредственно занимались этим вопросом, — это Рустам Нигматуллин, мой друг, который часто был самой надежной опорой, мои коллеги и единомышленники Денис Калинкин и Евгения Лодвигова. Когда у меня спрашивают про роль мэров в этом вопросе, я отвечаю так: Камиль Шамильевич вернул икону, а Ильсур Раисович сделал всё, чтобы на историческом месте был построен собор, а вместе их работа позволит рано или поздно появиться здесь Центру паломничества мирового уровня! А тогда надо было, в первую очередь, разобраться с долгами табачки, сохранить эти земли, не отдав их никому. Представляете, сколько стоит земля под Кремлем, и сколько было желающих ее купить? А Метшин встал горой и землю никому не отдал! Только благодаря его настойчивости появилась позже возможность издать указ и начать строить собор. Получается, что в строительстве собора мусульмане помогали даже больше, чем православные…
Я благодарен протоиерею Сергию Дятлову, клирику Успенского Зилантова монастыря за постоянную духовную помощь в самые тяжелые для меня дни. Большое спасибо бывшему ректору Казанской духовной семинарии отцу Евфимию за посредничество в переговорах с владыкой Анастасием. Но из всех священнослужителей я вновь выделю отца Александра Павлова, который тогда был секретарем владыки Анастасия. Он в деле восстановления собора принял самое активное участие! Начал с активного участия в раскопках, а когда стал священником и секретарем владыки, все тяжелые переговоры, связанные с восстановлением собора, велись через него. Знаю, что ему за это часто попадало от владыки, который меня не жаловал и ко всем нашим проектам относился, мягко говоря, прохладно… Хотелось бы также отметить и посильную помощь протоиерея Алексия Чубакова, в те годы благочинного Казани.
Вот эти все люди и стояли у истоков восстановления собора Казанской иконы Божией Матери, и их нельзя забывать. Власти города и республики спасли землю, дали возможность открыть монастырь, причем инициатором была не православная церковь, а мы, потому что понимали, что эту землю надо сохранить для верующих, а потом потихоньку начать вкладывать деньги в ее развитие. И мэр Казани, и президент РТ прекрасно понимали, какой объем финансирования необходим. Мы понимали, что эта работа будет сделана, но когда сделана — это был большой вопрос. Мы ждали какого-то прорыва, но предполагали, что это случится, может быть, даже не при нашей жизни. Главное, я не видел поддержки этого проекта в Москве. И вот тут появляется владыка Феофан…
Везде, куда владыка Феофан приходил, он начинал огромное строительство
— Назначение владыки Феофана в Татарстан в это время — это случайное совпадение, или его специально прислали для строительства собора?
— Это Господь привел к нам храмосоздателя. Везде, куда владыка Феофан приходил, он начинал огромное строительство. Не всегда заканчивал, потому что его переводили на следующее место службы, но большую часть строил именно он.
— Как складывались ваши взаимоотношения?
— С владыкой Феофаном я познакомился одним из первых. Сначала отношения были очень дружеские. Мы вместе ездили на Афон — я, владыка, отец Евфимий и семинаристы. Когда мы плыли на теплоходе, поговорили тет-а-тет. Я рассказал ему всю стратегию развития этой территории, объяснил, почему Анастасий не был согласен с этими планами. Рассказал и о благословении проекта патриархом Алексием. И поделился всеми своими идеями, вплоть до национальной идеи — покрова Божией Матери над Россией, передал все наработанные за годы документы и проекты. Настоятельно рекомендовал привлечь к работе некоторых людей, знакомых с вопросом. На что он сказал: «Я подумаю». А позже, когда вместе ездили на Святую Землю, он сказал: «Это моя тема. Я занимаюсь церковными делами. Ты в них не лезь — займись другими…». И он начал действовать. Владыка появился у нас в нужный момент! И только когда появился такой человек, безусловно, с его подачи президент РТ подписал указ о восстановлении Казанского собора.
Очень жаль, что владыка не закончил строительство собора. Я-то надеялся, что он и Казанский собор построит, и храм Николы Тульского, и гостинодворскую церковь Николы Чудотворца, и две колокольни — у Благовещенского собора в казанском Кремле и у Богородицкого монастыря. Кстати, Казань была единственным городом с двумя «падающими» башнями — Сююмбике и колокольня Богородицкого монастыря. Почему-то Господь распорядился так, что владыка Феофан строительство собора не закончил. Но начинателей всегда помнят, и мы будем помнить. Его роль огромная, решающая!
— Как решался вопрос с внешним и внутренним обликом собора? Или к этому вопросу владыка Феофан вас уже не допускал?
— Не допускал — это неправильное слово. И нечего мне там было делать, потому что это дело церковное и искусствоведческое. Я — историк, а не архитектор и не искусствовед. Но туда попал человек, который должен был попасть, — Алексей Никитин. Честно говоря, пришлось продавливать его кандидатуру, но когда он оказался в команде Феофана, я успокоился, потому что это настоящий профессионал. Причем, он был одним из авторов проекта центра паломничества.
Здесь есть один очень важный момент. Почему потребовалось благословление патриарха Алексия? Потому что наш проект центра паломничества отличался от обычного, принятого в Русской православной церкви. Обычно такой центр паломничества находится внутри монастыря. А в нашем проекте — большой центр паломничества, в котором находится монастырь, и монастырские структуры и службы обслуживают этот центр. Почему так? А потому, что каждый монастырь имеет свой устав, в котором может быть прописано, что на его территорию нельзя пускать католика, мусульманина и т. д. А нам надо было, чтобы на это место мог прийти любой человек. И мы объясняли патриарху, что в Казани необходим именно такой новый вид центра паломничества, на что и получили его благословление.
Надо сказать, что в первое время мы, проектируя центр паломничества, даже сомневались в необходимости воссоздания Казанского собора. Объясню, почему. Он находился в центре территории, и если туда на праздник приедет миллион человек в день, то их было бы сложнее там разместить единовременно. Среди паломников всегда бывает много инвалидов, и нам надо было продумать систему их приема, обеспечение доступной среды. Но потом, с опорой на мировой опыт, выход был найден, проектировщики с этим справились. Таких нюансов очень много, сейчас мы находимся только в начале большого пути.
Но Казанский собор практически уже построен, и это было бы невозможно без госсоветника Минтимера Шариповича Шаймиева и фонда «Возрождение», президента РТ Рустама Нургалиевича Минниханова и ныне покойного владыки Феофана.
Вы не думайте, что мы отказались от идеи создания центра паломничества!
— Без Феофана удалось бы построить собор или нет?
— Собор в любом случае построили бы, потому что было благословление патриарха, команда единомышленников, поддержка мэра и президента. Но вопрос — когда?! Может, быть, через 20 лет, может, через 30… Но от этой идеи никогда не отказывались. Почему не получилось раньше? Видимо, Господь считал, что еще рано…
— Вы в своем проекте прикидывали, сколько денег потребуется на создание центра паломничества?
— Много миллиардов рублей даже по тем временам. Наш проект был разделен на четыре этапа, и восстановление собора — это первый этап и не самый дорогой. Второй этап — восстановление колокольни, Николы Тульского храма и других зданий монастыря. Третий этап — создание инфраструктуры вокруг, которая включает переселение жителей и снос близлежащих многоквартирных домов. Поскольку в центры паломничества часто приезжают больные люди, в том числе с онкологией, в нашем проекте было предложение использовать онкологическую больницу под Кремлем. Надо обязательно убрать тюрьму, которая находится недалеко от центра паломничества, а очень интересное историческое здание тюремного замка перепрофилировать. Такая же ситуация была в Лурде, во Франции, где из древней тюрьмы сделали отель. У нас тоже так же можно было бы сделать. Инфраструктура, обслуживающая до миллиона человек в сутки, пусть даже таких дней в году будет один или два, это очень сложный вопрос.
Вы не думайте, что мы отказались от идеи создания центра паломничества! Вот сегодня церковь созрела для этого — построен храм, патриарх Кирилл признал и сам заявил о том, что в Казани явилась Божия Матерь, и именно с этим связан межконфессиональный мир здесь. Раньше таких слов не говорили, владыка Анастасий их боялся, ужас как! Эти слова убирали из всех документов, и на это было много причин, в основном политических. Но эти причины постепенно уходят, и сегодня развитие событий уже мало от нас зависят. В свое время я сказал Камилю Шамильевичу: «Мы с вами асфальтный каток дотащили до вершины горы и сейчас столкнем его вниз, а до подножья горы он уже сам докатится, и этот процесс не остановить».
Посмотрите, кто занимался всеми этими делами: люди разного вероисповедания и национальности, разного образования и взглядов, разных должностей — от работяг до президентов. И все занимались фактически благотворительностью, потому что эта деятельность не приносила денег, а только их забирала. И государство пока еще не увидело практической пользы от этого проекта. Сложность подобных проектов в том, что они рассчитаны на десятилетия вперед, отдача от них будет очень нескоро. Но зато потом наши дети и внуки скажут нам огромное спасибо. Конечно же, такие святые места более благоприятные для жизни.
«ИСХАКОВУ ГОВОРИЛИ, ЧТО ОН ФАНТАЗЕР, МНЕ ГОВОРИЛИ, ЧТО Я АВАНТЮРИСТ. И ГДЕ СЕГОДНЯ ЭТИ… ШУТНИКИ?»
— У вас нет опасения, что с уходом владыки Феофана следующие этапы не будут пройдены?
— Я помню 2000 год, когда мы занимались возвращением Казанской иконы. Не поверите, как над нами смеялись! Исхакову говорили, что он фантазер, мне говорили, что я авантюрист: «Чтобы Ватикан вернул икону в Казань? Да Папа с ней не расстается, он никогда и никому ее не отдаст!» Потом смеялись, когда мы говорили, что сумеем табачную фабрику убрать, Ильсуру Раисовичу злопыхатели не раз говорили: «Нет шансов, ноль!». А потом смеялись над тем, что собор восстановим: «Такой собор — это почти как новое 1000-летие отпраздновать по стоимости!». И где сегодня эти… шутники?!
Я не знаю, кто будет следующим двигателем проекта. Может быть, президент РТ, который, к счастью, сильный не только политик, но и хозяйственник. Насколько я знаю, он очень сильно горит и поддерживает эту тему. Во-первых, он всегда поддерживал этот проект, во-вторых, сегодня уже есть движение в этом вопросе, а все люди любят, когда есть движение. Нужна просто чья-то сильная воля и Божье благословение. Может быть, это будет воля патриарха Кирилла… Я пока не знаю, но уверен, этим обязательно кто-то займется.
Другой вопрос — не надо давать забывать, и это наша с вами задача. А периодически хотят забыть. Вот вернули икону — всё, паломничество к иконе. Да не будет паломничества такого уровня к иконе! Дело не в иконе. В свое время я свозил Камиля Шамильевича и Ильсура Раисовича в Лурд и Фатиму, где тоже было явление Божией Матери. И я очень хочу, чтобы туда съездили Минтимер Шарипович и Рустам Нургалиевич, чтобы они своими глазами увидели, насколько процветают эти города благодаря паломничеству со всего света. Нам Господь в свое время дал это богатство, сокровище, а мы долгое время не знали, что с ним делать. А надо дать возможность развиваться центру паломничества. Деньги сами придут, просто надо дать возможность приехать сюда паломникам и религиозным туристам. Кроме этого у нас еще есть много чего посмотреть. Но локомотивом туризма в Татарстане будут не Свияжск и Булгар, а место явления Богородицы, которое находится буквально в сердце Казани. И наша задача — всегда поддерживать работу этого сердца.
— Дмитрий Иосифович, спасибо Вам за полезный труд и интересный рассказ!