Всё лучше, и лучше, и лучше
Кажется, зима не кончится никогда. В стране, буксующей между гонкой вооружений и гонкой мутаций, хорошие новости отсутствуют. Дурную бесконечность прерывают лишь доклады высоких чиновников президенту. Список благодеяний власти неисчерпаем, оттого здесь царит вечная весна.
О том, что российская культура пребывает на недосягаемом подъеме, я с удивлением узнала из рабочей встречи в Кремле Путина с Любимовой. Ольга Борисовна была в ударе. Она почти скороговоркой спешила довести до высокого собеседника информацию о многочисленных победах руководимого ею ведомства — от бурной реставрации памятников культуры до бурного гастрольного графика хора имени Пятницкого.
Перечень личных викторий Любимова перемежала горячей благодарностью Путину за всё — от «Пушкинских карт» до музыкального конкурса к 150-летию Сергея Рахманинова.
Могли даже закрасться сомнения: кто командует культурой? Могли, но не закрались — докладчица добралась до кинематографа. В этой сфере ее успехи, как выяснилось, наиболее внушительные. Особенно министра почему-то возбудил фильм «Серебряные коньки», который входит в топы Мексики.
Тема кинематографа задела за живое и Владимира Владимировича.
«А что с «Ленфильмом»?» — поинтересовался он. Любимова вздрогнула от счастья: «С «Ленфильмом» все лучше и лучше».
Картина будущего процветания увенчалась высшим достижением: «У нас поддержаны три новых фильма». Цифра меня насторожила. Поставила ролик на паузу, нырнула в Сеть, где легко обнаружила искомую статистику. Двадцать лет назад, когда студия уже лежала в руинах, было выпущено 43 фильма. Теперь же, при накачке бюджетными миллиардами, — всего 3. Странно, что ни президент, ни министр не удивились скромности результата.
Новое арт-пространство на территории «Ленфильма». Фото: РИА Новости
Хотя нет, не странно. Не для того жанр рабочих докладов из атрибута паркетной хроники превращается в верховный жанр российской действительности, чтобы нести правду в массы. Это новые «Кубанские казаки», призванные отвлечь электорат от грустных мыслей.
Искусство доклада становится важнейшим из искусств.
Зона — свободная от доминирующей в обществе агрессии скабеевского толка. Если и случаются конфликты, то только между хорошим и лучшим. Стилистика рабочих отчетов зависит, разумеется, от индивидуальности докладчика. Сергей Собянин (встречался с президентом уже после министра культуры) — нетороплив и значителен. Ольга Любимова — стремительна и суетлива. А результат один — превосходный. Мы, конечно, знали, что в Москве все хорошо, но не догадывались, насколько именно хорошо. Аналогичная ситуация и в культуре.
Тем не менее подобные встречи полезны. Начинаешь понимать: культура от Любимовой и культура вообще — две вещи почти несовместные. То, что происходит в данной сфере, давно требует особого разговора. В пылу борьбы с окружающим миром Россия даже перестала гордиться своими достижениями типа «а также в области балета мы впереди планеты всей». Тема всплывает лишь в качестве подводки к телевизионным репортажам о встрече Путина с Любимовой. Мол, главная забота государства — «сохранение и приумножение богатства российской культуры». Но кому, как не министру, знать: во вверенной ей сфере дух важнее материи. Можно, конечно, обложить президента цветными картинками, как это сделала Ольга Борисовна. Можно восхищаться выступлением дагестанского ансамбля «Лезгинка» в Челябинске, или всероссийским гастрольным планом, или модельными библиотеками. Однако министр не имеет права не понимать сути нынешней трагедии: эпидемия упрощения со скоростью ковида уничтожает культуру. Кстати, ее доклад — тоже жертва подобного упрощения.
Ольга Любимова во время доклада Путину. Фото: пресс-служба Кремля
Разумеется, эпидемия началась не с Ольги Борисовны. Еще на грани веков Михаил Козаков предлагал пополнить Скрижали Моисея одиннадцатой заповедью: не утоми. Дар упрощенного толкования в культурном социуме стал цениться превыше остальных даров. Знаменосцем выступило телевидение, но и остальные быстро подтянулись.
Если вспоминают Альфреда Шнитке, то исключительно для похвалы Бари Алибасова, которого величают Шнитке русской попсы.
Если заговорили вне юбилея о Пушкине (в «Трех аккордах», а где же еще?), то ведущий Аверин представляет Розенбаума как человека, воспевшего Петербург не меньше Александра Сергеевича.
Тотальное неуважение к смерти известных людей — тоже следствие насаждаемой примитивности мышления. На днях умерла Анастасия Вознесенская — актриса, педагог, большая умница, человек сколь мощного, столь и нереализованного таланта. Все сообщили кардинальное: сыграла эпизодическую роль директора рынка в фильме «Гараж». Примитивность провоцирует невежество. Если вспомнят композиторов, то непременно перепутают Хренникова с Богословским. Если вдруг упомянут замечательного сценариста Анатолия Гребнева, то окрестят его Наумом и покажут на фото Льва Кулиджанова. Последнего, в свою очередь, примут за Марлена Хуциева. Этот скорбный лист неисчерпаем.
Штучные люди культуры — лучшая сценарная основа многосерийных скандалов: Зыкина, Гурченко, Быстрицкая, Джигарханян, Баталов, Градский и другие (этот скорбный лист уж совсем бесконечен). Обрастая после смерти незаконнорожденными детьми, внезапными супругами, долгами, сокровищами, они останутся в публичном пространстве специалистами по склокам с ближайшими родственниками и дележу недвижимости.
Великие уходят, а с невеликим совсем беда.
Вот как примерно выглядят последние новости культуры.
Елена Проклова делится подробностями инсульта из реанимационной палаты;
не вполне трезвая Волочкова дебоширит в самолете, не желая надевать маску.
Только им отдаются драгоценные часы прайм-тайма.
Понимаю: не по чину Любимовой каждого Малахова наставлять на путь истинный.
Но и не замечать культурного ада невозможно. Тем более, что он вполне рукотворен.
Контекст формируется не в последнюю очередь с легкой руки Министерства культуры. А оно так прочно вписалось в вертикаль власти, что занято преимущественно освоением бюджета. Увлекательное занятие отбирает силы и время. Ни разу не слышала о том, чтобы кто-нибудь из министерских оракулов озаботился утечкой творческих умов. Наоборот, вертикаль приветствует утечку. Не хотят умы, чтобы их судили, сажали, запрещали, пусть катятся, куда угодно.
Во время революции 1968 года на парижском митинге задержали Сартра. Задержали, но не посадили. Позже де Голль скажет: «Франция Вольтеров не сажает».
Ну не будет же Россия учиться у какой-то там Франции? Зачем нам Вольтеры, когда у нас есть Шаляпин. Он вроде опять собирается жениться.
И пока Прохор не вознамерится избавиться от очередной претендентки — российская культура точно не оскудеет новостями.
Слава Тарощина, Обозреватель «Новой»