Иван IV в сказаниях иностранцев XVI-XVII веков: утверждение стереотипа

Эта лекция основана на одной из глав моей докторской диссертации. Выступая публично, перед любителями отечественной истории, публицистически заострю некоторые тезисы. 1. Миф об Иване Грозном окончательно сложился и закрепился в конце XVI – начале XVII веков уже после кончины исторического Ивана IV. 2. Источником этого стереотипа стали произведения иностранцев, писавших о России. Отечественные историки относятся к ним, как правило, недостаточно критично. 3. Образ Ивана Грозного как жестокого правителя, тирана восточного типа, активно использовался противниками России в период Смуты. А в дальнейшем только обрастал новыми красочными подробностями. 4. Миф об Иване Грозном распространялся на весь русский народ, якобы доказывая, с одной стороны, его рабскую покорность, а с другой – его варварство и природную агрессивность. Затяжная Ливонская война (1558-1583) ослабила Русское государство. Оно стало объектом откровенной агрессии со стороны соседних держав. Одновременно со стороны Речи Посполитой и Швеции велась информационная война. Негативная информация о «воплощении зла» Иване IV и русских людях к концу XVI века буквально наводнила Европу. Тогда же Русское государство вступило в Смуту – тяжелейший для нашей страны период. В сочинениях иностранцев периода Смуты, образ Грозного постоянно присутствует – как объяснение происходивших ужасов. К тому же события вращались вокруг его «сына» – Лжедмитрия. В первую очередь разберём сочинения англичан – трактат Флетчера «О государстве русском» и «Путешествия» Горсея. Обстоятельства их появления такие. После смерти Грозного в марте 1584 года благоприятное отношение к английским дипломатам и купцам изменилось. Оказалось, что англичане полностью монополизировали торговлю в Архангельске и Холмогорах, диктовали свои цены. После разбирательства в 1588 году царь Фёдор Иванович повелел английское торговое представительство на Варварке закрыть. В ответ обеспокоенная королева Елизавета направила в Москву опытного дипломата Флетчера. ФЛЕТЧЕР Джильс Флетчер приехал в Москву осенью 1588 года и вскоре был принят Фёдором Ивановичем. Однако сразу же начались осложнения. Дипломат отказался полностью произносить титул царя, что расценивалось как оскорбление. К тому же в ходе новых разбирательств была выявлена вина еще одного служащего «Московской торговой компании» – Горсея. Вместе с Флетчером его отправили в Вологду до завершения расследования всех злоупотреблений англичан. В итоге английский посол все же получил от Фёдора Ивановича грамоту, в которой подтверждались многие привилегии английских купцов. Но торговый оборот «Московской компании» уменьшился в восемь раз. Флетчеру надо было оправдываться, и с этой целью он написал достаточно обстоятельное сочинение «О государстве Русском». В 1591 году его труд был опубликован в Англии. Однако у членов английской «Московской компании» книга вызвала возмущение. Купцы обратились к королеве с жалобой, и книга Флетчера была запрещена как клеветническая. А вот наши собственные историки (Карамзин, Беляев, Зимин, Корецкий и др.) сочли её содержание важным историческим источником и активно использовали в научных исследованиях. Даже знаток русских источников Соловьёв на основе сведений Флетчера делал выводы о доходах царской казны, об образе жизни царя и т.д. Флетчер повторил известный в Европе рассказ об убийстве царевича Ивана отцом в припадке бешенства. ФЛЕТЧЕР. «О ГОСУДАРСТВЕ РУССКОМ» «Старший брат из трех, и лучший из них, умер от головного ушиба, нанесенного ему отцом его в припадке бешенства палкой или (как некоторые говорят) от удара острым концом ее, глубоко вонзившимся в голову… Здесь видно правосудие Божие, наказавшее его жажду к пролитию крови убийством сына собственной его рукой и прекратившее в одно время и жизнь его и тиранство той ужасной скорбью, которая свела его в могилу после такого несчастного и противоестественного поступка». Источники подтверждают, что какая-то размолвка между царём Иваном и старшим сыном произошла 9 ноября 1581 кода. А умер царевич 19 ноября – через 10 дней. К тому же Иван Грозный страдал от отложения солей в верхней части скелета (это показало исследование его останков). Вряд ли царь был физически способен нанести удар такой силы, чтобы он стал фатальным. Упомянул Флетчер и о царевиче Дмитрии, которого недруги якобы пытались убить. От яда, по его утверждению, уже погибла кормилица. На самом деле кормилица царевича Ирина Тучкова была жива на момент его смерти в мае 1591 года. Ее имя зафиксировано в Углическом следственном деле. Приходится уличить английского дипломата во лжи. Он всячески пытался убедить читателей в том, что в Русском государстве процветает тираническая форма правления. Граждане угнетены несправедливыми податями. Любые ценности сразу же идут в царские сундуки. Боярская дума и Церковь в упадке, все решения зависят от воли царя и царицы, ни одной наследственной должности нет… Наследственных должностей на Руси, действительно, не было. Но это вряд ли можно считать признаком тирании. Скорее – признаком демократических традиций. Заключение англичанина о необходимости иностранного вторжения для избавления народа от тирании государей явно было сделано под влиянием более ранних сочинений Шихтинга и Штадена, предлагавших план захвата России через северные территории. В главе о правосудии и судопроизводстве дипломат сделал такой вывод: письменных законов у них нет, законом является только воля царя. Однако это утверждение противоречило даже сведениям Герберштейна, цитировавшего статьи из Судебника 1497 года. К тому же в 1550 году при Иване Грозном был принят новый Судебник. Флетчер умышленно исказил известные факты. Унизительной для русских выдумкой является сообщение Флетчера о том, что цари кормили овсом лошадей крымских ханов, когда те приезжали в Москву, – в знак своего подданства. Мол, каждый год «русский царь, стоя подле ханской лошади (на которой тот сидел), должен был кормить ее овсом из собственной шапки, что происходило в самом Кремле Московском». Московские государи, а тем более цари никогда не подчинялись Крымскому ханству, а ханы никогда не приезжали в Москву. Англичанин не имел цели сообщить достоверные сведения, за исключением данных о русских товарах. Факты Флетчер всячески искажал, дабы оправдать не только фактический провал своей миссии в Москве, но и неблаговидные поступки соотечественников – обман, подлоги, злоупотребления, махинации и воровство. Другой участник конфликта русского правительства с английской «Московской компанией» Джером Горсей также оставил свои воспоминания о Русском государстве. От него следовало бы ждать более точной информации о стране и ее народе: долго жил в Москве – с 1573 по 1591 годы. ГОРСЕЙ Его метания между Лондоном и Москвой для своего времени уникальны. На протяжении 18 лет он побывал коммерсантом, послом, порученцем, выполняющим секретную миссию, беглецом от правосудия и высланным преступником. Джером Горсей написал несколько сочинений: «Торжественная коронация Федора Ивановича», «Трактат о втором и третьем посольстве» и «Путешествия». Большинство отечественных историков достаточно высоко оценивали эти труды. Их даже назвали настольной книгой по истории политической борьбы в Русском государстве во второй половине XVI века. Но на самом деле Горсей допускал грубые ошибки. Скажем, исказил сведения о взаимоотношениях Ивана IV с крымским ханом, сообщив, что царь платил ему дань, но его супруга Анастасия уговорила его сбросить ярмо. Англичанин неправильно передал информацию из «Записок» Герберштейна о том, что Софья Палеолог убедила Ивана III сбросить ордынское иго. Иван IV никогда не платил дань татарским ханам. Много ошибок у англичанина и в данных о завоёванных Иваном IV территориях. Утверждение Горсея о том, что эти «завоевания сделали Ивана сильным, гордым, могучим, жестоким и кровожадным» представляется голословным. Горсей полагал, что брак Ивана с черкесской княжной привёл к тому, что главной ударной силой царского войска стали татары. Именно они вторглись в Ливонию и Швецию, выжгли всю территорию и увели в плен местных жителей. Описанию их зверств посвящено несколько страниц «Путешествий». Однако в русских источниках нет данных о том, что Иван Грозный включил в своё войско такое большое число татар. Было их не больше 2 тысяч, а не 100 тысяч, как утверждал Горсей. Трудно определить, насколько достоверным является описание в «Путешествиях» осады царём ливонских городов. У англичанина не было необходимой информации, и скорее всего, большинство деталей были им попросту выдуманы. Много чего он перепутал и исказил. И нафантазировал. Например, совершенно фантастическим выглядит подробный рассказ Горсея о том, что Иван Грозный намеревался со всеми сокровищами переехать в Англию. В русских источниках нет никаких данных о том, что по приказу царя для его путешествия было выстроено 40 больших кораблей. Горсей преувеличил свою близость к Ивану Грозному и сочинил тексты бесед с ним. Данные о Русском государстве в изложении Горсея полны выдуманных нелепиц. Вслед за Флетчером он повторял, что царь Иван Васильевич совершал ужасные грехи, находя в них «услаждение». ГОРСЕЙ. «ПУТЕШЕСТВИЯ», 1626 (О зверствах Ивана Грозного) <цитата> «Царь жил в постоянном страхе и боязни заговоров и покушений на свою жизнь, которые раскрывал каждый день, поэтому он проводил большую часть времени в допросах, пытках и казнях, приговаривая к смерти знатных военачальников и чиновников, которые были признаны участниками заговоров… Царь наслаждался, купая в крови свои руки и сердце, изобретая новые пытки и мучения, приговаривая к казни тех, кто вызывал его гнев, а особенно тех из знати, кто был наиболее предан и любим его подданными.» Сына Грозного – царя Фёдора Ивановича без каких-либо доказательств Горсей назвал «полоумным». Эта версия потом будет активно развиваться в сочинениях о Смуте. Острым умом, по мнению англичанина, отличался только царевич Дмитрий, но ему перерезали горло. В данном случае, он передал версию, которую потом развивало правительство царя Василия Шуйского. Из Угличского следственного дела известно, что царевич закололся сам во время приступа эпилепсии. Хотя Горсей прожил в Русском государстве долго, он не захотел написать правдивое повествование. В водоворот Смуты, когда со смертью Фёдора Ивановича в 1598 году прекратилась династия московских князей, было вовлечено довольно много иностранцев. Некоторые из них описали события, в которых им пришлось участвовать. К наиболее обстоятельным относятся «Записки» капитана Жака Маржерета. Эта книга была издана на французском языке в 1607 году в Париже и сразу же привлекла внимание европейской читающей публики. МАРЖЕРЕТ Француз Маржерет был профессиональным военным, воевал с турками. В 1600 году завербовался на службу в Россию, где побывал «слугой всех господ». Воевал с Лжедмитрием I, потом был начальником его охраны, примкнул к новому самозванцу – Лжедмитрию II, перешёл на службу к польскому королю Сигизмунду III. Попытался поступить и на службу к князю Пожарскому во Второе ополчение, но получил решительный отказ. Сочинение Маржерета называется «Состояние Российской империи и великого княжества Московского при правивших четырёх императорах». Первая научная публикация была осуществлена только в 1983 году профессором Лимоновым. «Записками» Маржерета как вполне достоверным источником пользовались многие историки, начиная от Татищева и Карамзина до Зимина, Скрынникова и других. Маржерет, судя по всему, был сторонником сильной государственной власти, поэтому с симпатией писал об образе правления в Русском государстве. Но Иван IV предстаёт под его пером совершеннейшим тираном. Вот как Маржерет описывает его расправу над евреями – которой, кстати, никогда не было. «Иван Васильевич, прозванный Грозным, приказал собрать всех их, сколько было в стране, и, связав им руки и ноги, привести на мост, велел им отречься от своей веры и заставил сказать, что они хотят окреститься… и в тот же момент приказал всех их побросать в воду». Маржерет пытался доказать, что Лжедмитрий был истинным сыном царя Ивана IV. Зачем? Ответ напрашивается из содержания заключительной части «Записок». В ней неожиданно содержится резкая критика нравов русских людей: «Они грубы и необразованны, без всякой учтивости, народ лживый, без веры, без закона, без совести, содомиты, и запятнаны другими пороками и скотскими страстями». Эта оценка противоречит всему предыдущему повествованию в сочинении Маржерета, который до сих пор старался быть внимательным и вдумчивым наблюдателем. Напрашивается предположение о том, что автор вставил ее по чьему-то совету. Советчиком, вероятнее всего, был поляк, поскольку далее в «Записках» восхвалялись нравы свободной Польши. Поляки стремились доказать, что свергнутый заговорщиками «царь Дмитрий» был законным наследником престола, истинным сыном Ивана IV. Авантюры с самозванцами могли оказать им большую помощь в борьбе с русскими, внося раскол в русское общество. В «Записках» Маржерета содержался намёк на то, что «Дмитрию» удалось бежать из Москвы, и он снова спасся от смерти. В другом инициированном поляками сочинении, «Записках» Георга Паерле из Аугсбурга, Иван IV удостоен уже буквально ритуального заклинания: «В 1584 году умер свирепый мучитель Иоанн Васильевич, великий князь Московский, который в 34-летнее правление своё превзошёл Нерона жестокостью и тиранством, Калигулу злодеяниями, Елиогабала непотребною жизнью; по смерти сего государя, именуемого в России Великим, остались два сына, Феодор и Димитрий». После свержения Лжедмитрия I польские правящие круги инициировали появление двух произведений от лица двух якобы сторонних наблюдателей - француза и немца. В них доказывалось, что убитый «царь Дмитрий» был истинным сыном Ивана IV. Той же цели служили многочисленные сочинения польских участников Смуты: Мартына Стадницкого, Станислава Немоевского, Самуила Маскевича и др. Авторы этих произведений представляли себя носителями европейской цивилизации среди диких и лукавых злодеев, самым ярким представителем которых был Иван Грозный. А Русское государство – как оплот варварства и греховности. Все это должно было оправдать вторжение. В это время Сигизмунд III в письмах к европейским правителям начинает заявлять свои права на московский трон. Когда в сентябре 1609 года он осадил Смоленск, то распространил по окрестным населённым пунктам «Универсал». Король заверял русских людей в том, что стремится унять «разлитие христианской крови, успокоить великое христианское государство». Эта декларация предназначалась для русских. Иезуитам, Римскому папе, испанскому королю и австрийскому императору Сигизмунд раскрывал свои истинные планы. В письме к испанскому королю Филиппу Сигизмунд писал, что предпринял справедливую войну, главная цель которой – распространение истинной католической веры среди <цитата> «диких варварских народов, врагов всего христианского мира и еретиков». Сигизмунд не жалел красок, чтобы представить русских людей такими же отсталыми дикарями, как африканские племена и американские индейцы. У них никогда не было достойных правителей, все их государи стремились лишь к безграничной власти и вели тяжёлые и продолжительные войны с предками польских королей. Ритуальные завывания о жестокости Грозного – это уже освящённая десятилетиями традиция, без них западному человеку никак. А Иван Васильевич русский, и это многое объясняет. Иногда сила инерции порождала анекдотические конгломераты. Пример – «Летопись Московская» немецкого пастора Бера, «Московская хроника» немецкого наёмника Буссова и «История о великом княжестве московском» шведского дипломата Петрея. БЕР, БУССОВ И ПЕТРЕЙ Прожив в России 12 лет в период Смуты, Мартин Бер написал сочинение о пережитых в России событиях. Эти записи попали к его зятю Конраду Буссову, который тоже подвизался в Москве, а потом в Риге работал над записками о «Московской войне». Наконец, швед Петрей воспользовался сочинением Буссова и написал «Историю о великом княжестве Московском». Она была издана в 1615 году в Стокгольме, затем переиздана в 1620 году в Лейпциге. Прямо в предисловии Петрей обозвал жителей Русского государства «невежественным и варварским народом», что явно не свидетельствовало о его стремлении к объективности. В честности шведа тоже есть порядочные сомнения. Хотя он и утверждал, что прожил в России 4 года и старался все изучить, ведя дневниковые записи, на самом деле занимался плагиатом. Петрей повторил сведения предшественников о тирании и жестокости Ивана IV. Но при этом досочинил «жареные» факты: что царь хотел изнасиловать Ирину Годунову, жену царевича Фёдора, и что умер от «гноя и смрада», но тело его вскоре пропало. Лживость и предвзятость шведа дополнялись его богатой фантазией. ПЕТРЕЙ. «ИСТОРИЯ О ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ МОСКОВСКОМ», 1615 «…Сам великий князь, давал наставления палачам, как надобно делать, хвалил их труды и старания, смеясь от души. То же делали и все окружающие, в угодность великому князю… Замужних женщин, в чем-нибудь согрешивших и провинившихся перед ним, вешали над столами, за которыми обедали их мужья: эти последние не должны были обедать нигде в другом месте, пока висят над столами их жены, нарушители того наказывались самою позорною смертью… Когда во время разных поездок его по стране, из города в город, попадались ему на дороге женщины и девицы, он приказывал раздевать их донага: так и должны были они стоять совсем нагие в снегу на дороге, пока не проедет он мимо…» Зачем ему это было надо? Задача «Истории о великом княжестве Московском» – объяснить европейской общественности, почему шведский король вмешался в российские события и удерживал в своих руках Новгородскую землю. Оправдывая агрессию против суверенного государства, автор сознательно очернял русских людей и их государей. Интересно смотреть, как Грозный «с нарастающим итогом» становился все более Ужасным – по мере того, как отдалялась его эпоха. Кровожадность русского царя делалась общим местом, зато постоянно «вскрывались» новые подробности казней и жестокостей. Подводим итоги. 1. В Смутное время все «чёрные мифы» о России и русских людях, в том числе и «миф об Иване», окончательно закрепляются в сочинениях иностранцев в качестве достоверной информации. 2. Они используются для интерпретации описываемых событий в нужной для авторов версии. Причем каждый раз это приводит к утверждению негативных стереотипов о нашей стране. 3. При этом среди сочинений иностранцев о России конца XVI – начала XVII веков ни одно не являлось достоверным свидетельством очевидцев. Отношение к этим источникам должно быть критичным.